Сообщения без ответов | Активные темы

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Начать новую тему  Ответить на тему 
 Страница 3 из 4 [ Сообщений: 35 ] 
На страницу: Пред.  1, 2, 3, 4  След.
АвторСообщение
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:39 
Не в сети
Аватара пользователя

«Душа ходила»


В конце 70-х годов была у меня не совсем обычная встреча в Ташкенте. Узнав, что я провел несколько встреч с прихожанами, рассказывая им о случае с Клавдией Устюжаниной, в епархию обратилась жительница Ташкента Акилина — оставила свой телефон, чтобы в следующий приезд и ей услышать про Клавдию. Потом попросила разрешения рассказать о происшедшем с ней самой случае. Вроде ничего особенного в нем нет, и кто-то может с недоверием отнестись к подобному свидетельству, к тому же Святые Отцы учат не доверять снам. Но Акилина рассказала о себе со смирением, сильно переживая случившееся. Потому я решаюсь передать читателям ее рассказ.
«Лежалая в больнице на Госпитальной улице, как раз напротив епархии — у меня был перелом ноги. Наконец, сняли с меня гипс, и я лежала на койке — отдыхала после обеда. Вдруг подходит ко мне какая-то молодая монахиня, называет меня по имени и говорит:
— Ну, Акилина, вставай — пойдем со мной.
Я тут же встаю, забыв, что перед тем не могла ступить на больную ногу. Пошла за монахиней — не взяла ни костылей, ни палочки, даже тапочки не надела. Только нога правая у меня забинтована. Спускаемся мы с нашего второго этажа вниз, выходим на улицу. Только перешли через дорогу к трамвайной остановке (мне еще запомнилось, что мимо шел трамвай под номером 5), как я увидела сзади нее голубую прозрачную лестницу — ведущую ввысь, прямо в Небо.
— Иди за мной, — сказала монахиня и начала подниматься вверх по этой лестнице.
Я со страхом, с трепетом — но иду за ней. Высоко поднялись. Но я почему-то не боюсь, мне так спокойно и радостно. Кругом — сияние, вся земля в цветах, по зеленым улицам прямыми рядами тянутся большие палатки — голубые, салатные и зеленые. Люди светлые, приветливо беседуют, но что говорят — не слышно. Монахиня говорит мне:
— Запоминай — будешь рассказывать.
А дальше — снова лестница в Небо, выше прежней. Монахиня сказала, что там второе Небо. Там дома уже деревянные, резные, красоты несказанной. Люди радуются. Мы идем мимо них — они нам кланяются. Монахиня снова говорит:
— Смотри — запоминай.
Потом повела она меня по лестнице еще выше: на третье Небо, как она сказала. Поднимаемся, а там — высокие-высокие — белые дома. Полно цветов — да ароматных таких! Люди все в белом, сияющие. Ходят — радуются.
— Смотри — запоминай. Будешь рассказывать, — снова говорит монахиня.
Гляжу я на эту красоту и думаю: как же меня, грешницу, Бог сподобил увидеть эту радость? И уходить мне оттуда не хочется! Но монахиня ведет обратно. Спустились на второе Небо, на первое, потом — на землю. Заводит она меня обратно в мою палату и говорит:
— Ну, Акилина, теперь ложись, отдыхай.
Я только села на кровать, а она уже уходит. Вмиг встали перед моими глазами дивные места, которые она мне показала, и невозможным показалось мне, чтобы она ушла, не рассказав о них.
— Матушка, матушка, вернись! Поговори со мной! — громко кричу ей.
Тут медсестра подбежала:
— Акилина, ты что кричишь?
— Верни, верни ее! — отвечаю. -Кого?
— Да вон ту матушку! - Какую матушку?
— Да вон она, вон она пошла!
— Что ты, нет никого.
— Как это — нет никого ?
Глянула — действительно, никого. Никто не видал и не слыхал ни о какой матушке. Врач подошел:
— Что за шум, Акилина? Все отдыхают, а ты кричишь.
— Да мы ходили с матушкой одной...
— Куда это вы ходили ?
— На улицу...
— Ты — ходила ?! А ну-ка расскажи — где ты находишься ? И как это ты с переломом ноги умудрилась ходить?
Я им все рассказала — и что в коридоре, по которому мы шли, два цветка с левой стороны, и что перила на лестнице деревянные, резные, голубой краской покрашены, и что трамвай 5-й номер мимо нас ехал. Удивились они: все точно я рассказала, хотя видеть этого не могла — ведь меня на "скорой" в больницу доставили, а из палаты я никуда выйти не могла...
Но когда я стала рассказывать про лестницу в Небо, про свое путешествие с монахиней, врач стал щупать у меня пульс, измерять давление. Потом сказал:
— Так ты сама рассуди, Акилина, у тебя даже палочки, чтобы ходить, нет, ты еще на ногах даже с костылями не держишься. У тебя и тапочек нету. А на ноге бинт — чистенький, беленький. Если бы ты хоть раз наступила на асфальт, то отпечаток бы остался. Как же ты ходила?..
Глянула я на бинт — и вся краской залилась. Выходит — нафантазировала я все ? Но сама я точно знаю, что ходила по лестнице на Небо с той монахиней. Такая радость в душе осталась — ничем ее не опишешь, не выразишь. Как бы мне хотелось там снова оказаться! Но как же жить надо для этого — безгрешно...»
Все, кому Акилина рассказывала про этот случай, все считали, что это с ней от высокого давления — что-то вроде галлюцинации. Но мне думается, что это реальное духовное переживание. Разве она ногами ходила? Душа ее ходила на Небеса! А тело ее лежало. Но если душа вдруг потянулась к святому, высокому — разве это не истина? Ведь так же и у Клавдии Устюжаниной было. До операции, до того, как побывала ее душа на Небе, была она одна, а после — стала совсем другая.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:39 
Не в сети
Аватара пользователя

Последняя соломинка


Бывает, Господь дарует особую милость людям, когда они находятся, как говорится, на краю пропасти. Например, когда в последней стадии рака выписывают их из больницы умирать, или заболеют иной неизлечимой болезнью. Тогда за соломинку хватаются — вдут в Церковь, так как больше ничего не помогает. Я сам много раз был свидетелем тому, как такие люди, исповедовавшись, причастившись, пособоровавшись, начав читать молитвы (то есть, совершенно изменив прежнюю безбожную жизнь), становились совершенно здоровыми.
***
Это случилось в Бердске в 1987 году. Пришла в храм Молодая женщина:
— Батюшка, мамочку выписали из онкологической больницы, чтобы ей умереть дома. Никакие лекарства уже Не помогают. Надежды никакой нет. Мама просит исповедовать ее, пособоровать — приготовить к смерти.
Пришли к этой женщине — она уже с постели не встает. Три подушки под спиной — лежит вся опухшая, синяя, Уже трупный запах появился. Еле разговаривает. Я ее исповедовал, пособоровал, причастил. Спрашиваю:
— Молитвы знаешь?
— Знаю три молитвы, — отвечает она.
— Читай молитвы, — говорю больной, — о завтрашнем дне не думай, ни о ком и ни о чем не думай — о тебе родные позаботятся, а ты только читай молитвы непрестанно. Можешь хотя бы раз в день перекреститься — и того достаточно. И Господь тебя, если будет на то Его святая воля, исцелит.
А снохе и дочке наказал:
— Вы ее не беспокойте, все нужное для ухода делайте тихо, незаметно, вопросов ей не задавайте. Пусть только молится без всяких помех...
Через два месяца приходят дочь и сноха этой женщины: я их не узнал сначала — вижу, что лица знакомые, а не вспомню, где их видел.
— Батюшка, помните, вы у нас были?! — сказали они и заплакали.
Тогда я их вспомнил — по голосам. Подумал: что-то случилось.
— Случилось чудо, — говорит дочка, — мама исполнила все, что вы ей сказали, — читала молитвы непрестанно. Теперь она поправилась и послала поблагодарить вас.
Я говорю:
— Не меня надо благодарить, а Бога. Действительно, только Господь мог совершить то, что
произошло с этой женщиной. Она была на учете в онкологической больнице, каждый день приезжали к ней делать обезболивающие уколы. Смотрят — опухоль спала, трупный запах исчез, больная стала поправляться: начала кушать, разговаривать, ходить. В больнице взяли анализ — никакого рака не обнаружили. Удивились:
— Быть такого не может! Чем вы лечились?
Женщина рассказала, что призывала батюшку, исповедовалась, причастилась, стала молитвы читать — вот и начала поправляться.
— Сейчас мама уже молится стоя, — поделились радостью ее дочь и сноха, — купила лампадку, у нас в доме теперь иконы висят.
Вот вам факт: как действуют исповедь, причастие и молитва. Не сами по себе, конечно, а по вере нашей, по воле Господа. Но какое же удивительное лекарство дал нам Господь!
***
В 1977 году в Самарканде я стал свидетелем еще одного случая удивительного исцеления после молитв.
Привела как-то ко мне мать двух дочерей, одна из них страдала припадками.
— Батюшка, быть может, вы знаете, как вылечить Олю? Совсем замучили ее припадки — по два раза в день бьют.
— Дочка крещеная? — спрашиваю.
— А как же — крещеная...
— Ну а крест она носит? Замялась мама:
— Батюшка... Как вам сказать... Да только две недели, как надели на нее крестик.
Покачал я головой: что за христианин без креста? Все равно что воин без оружия. Беззащитный совсем. Стал беседовать с ними. Посоветовал исповедоваться и причаститься, каждый день по 40 раз читать 90-й псалом — «Живый в помощи Вышняго».
Через три дня пришла эта женщина с двумя дочками — Олей и Галей. Исповедовались они, причастились и начали читать ежедневно по 40 раз 90-й псалом, как я им и советовал (этому молитвенному правилу научили меня родители). И — чудо — только два дня почитали всей семьей 90-й псалом, как Олю перестали мучить припадки. Избавились от тяжкого недуга без всяких больниц. Потрясенная, мать пришла ко мне и спрашивает, сколько денег нужно «за работу».
— Что вы, мамочка, — говорю, — это не я сделал, это Господь. Вы сами видите: то, чего не смогли врачи, совершил Бог, как только вы обратились к нему с верой и покаянием.
* * *
С 90-м псалмом связан еще один случай исцеления — от глухоты.
Пришел в наш Вознесенский храм в Новосибирске один пожилой человек по имени Николай. Стал жаловаться на скорби:
— Батюшка, я плохо слышу, давно уже, с 4-го класса школы. А сейчас совсем невмоготу стало. К тому же и печень, и желудок болят.
— А ты посты соблюдаешь? — спрашиваю его.
— Да нет, какие там посты! На работе чем накормят — то и ем.
А шла пятая неделя Великого поста.
- Николай, - говорю ему, - до Пасхи только постную пищу вкушай и читай ежедневно по 40 раз «Живый в помощи Вышняго».
После Пасхи Николай приходит со слезами, и брата Владимира с собой ведет.
— Батюшка, спаси тебя Господь!.. На Пасху запели «Христос воскресе» - а я не слышу. Ну, думаю, батюшка говорил — постись, Бог поможет, а я как был глухой, так глухим и остался! Только подумал так — тут же у меня будто пробки из ушей выскочили. Сразу, в один миг, нормально слышать стал.
Вот что значит — пост, вот что значит — молитва. Вот что значит — читать «Живый в помощи Вышняго», без всяких сомнений. Очень нужна нам чистая, покаянная молитва — больше пищи и воды. Будет водичка в стакане мутная — мы ее пить не станем. Так и Господь хочет, чтоб мы не мутную, а чистую молитву изливали из своей души, ждет от нас чистого покаяния... А для этого нам сейчас дается и время, и свобода. Было бы усердие.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:40 
Не в сети
Аватара пользователя

В горах под Сухуми


Вот вам еще документ — что может вера.
Много написано о сухумских подвижниках, что в Кавказских горах живут — без крыши над головой — в ущельях, в горах укрываются от дождя и снега. Дикими фруктами питаются.
Я тоже слышал такой рассказ от архимандрита Серафима (Брыскина), который сейчас является духовником Красноярского Свято-Благовещенского монастыря. Он со своим младшим братом иеромонахом Варсонофием (сейчас он схиигумен Виктор) в 1962 году ездил на Кавказ, в Сухуми — после того, как о. Серафима выслали из Покровского кафедрального собора Красноярска за то, что воспрепятствовал закрытию собора.
В горах под Сухуми подвижники Православия скрывались от властей, жили без паспортов, без прописки. К ним и направились отец Серафим с отцом Варсонофием. Перед паломничеством наложили на себя пост на три дня, исповедовались, причастились, собрали сухарики, спички, белье, сапоги, постель. И пошли по карте и по компасу - в лес, в горы, без дорог и тропинок. Их предупредили: если встретится удав, то стойте смирно, не шевелитесь, иначе может удавить.
«Идем мы по карте, — рассказывал мне о. Серафим, — смотрим: с горы катится какое-то большое колесо, словно кем-то брошенное. А это оказался удав. Растянулся перед нами и встал напротив, сантиметрах в двадцати. То к одному, то к другому тянется — нюхает каждого. Представляете: около двух часов мы стояли, шелохнуться боялись — только молитву про себя читали. А удав держал свою голову на уровне наших глаз. Потом вдруг снова свернулся колесом — и на гору так же покатился. Мы спрашиваем друг друга:
— Ты живой ?
— Слава Богу!
Страшная это встреча. Когда опасность миновала, у нас слезы потекли. И опять пошли по компасу.
И тут нам встретился отшельник — иеродиакон Аввакум. Он всю Псалтирь на память знал — как мы "Отче наш ". Он прозорливец был — знал, что нам навстречу удав попался, и, видно по его молитве, этот удав куда-то укатился... Подходит к нам этот раб Божий — кланяется в ножки и называет обоих по имени.
— Идите за мной!
Привел нас в свою келью. Встал на колени, начал благодарить Господа, Псалтирь читать на память. Мы стояли на коленях, а потом оба упали и уснули, а он все читает. И когда за трапезу сели, он продолжал читать — чтобы не забыть Господа Бога. Нам рассказывали, что он ничего не спрашивает, ничего не просит, ни в чем не нуждается — хоть рубашку с него снимайте, а он будет читать Псалтирь. Но мы видели, что он просоленный весь, — обмыли его, как могли, надели на него все новенькое, чистенькое: новые сапоги, новое белье, новые брюки. Он не сопротивлялся, а сам в это время читал и читал Псалтирь. Потом нам про будущее рассказал, про скорби, которые придется претерпеть. Рядом с ним была келья другого отшельника — иеромонаха Мардария, с которым мы часто встречались в Сухуми».
Отец Серафим с отцом Варсонофием пробыли у иеродиакона Амвросия две недели. Кроме Псалтири, этот пустынник постоянно читал молитву «Да воскреснет Бог». Потому как везде искушения. Вокруг его кельи бесы кричали, как женщины. Без молитвы сейчас жить вообще нельзя нигде.
Весточки о жизни пустынников я получал и когда служил в Самарканде. Тогда приезжал ко мне из сухумских гор монах Александр — сказали ему, что я из Сибири, дали адрес.
Оставил я его пожить у себя. И он много рассказывал, как живут кавказские пустынники — без всяких строений, практически под открытым небом, прячась от дождя и снега в ущельях. На зиму сушат фрукты. Есть среди них прозорливцы. Есть великие молитвенники.
Так, по молитвам одного монаха появляются источники. Стоит попросить его — нужна, дескать, вода, — он придет, помолится 2-3 часа, ударит четками по скале - и появляется вода. Знал он заранее, что их будут искать, прилетят вертолеты, - предупреждает других пустынников. Все прячутся кто куда — как воробьи от коршуна...
Верующие люди приносили им продукты и просили помолиться. А паспортов у пустынников не было. И прописки тоже. Жили там монахи и послушники из разных монастырей, в том числе из Почаева и Глинской пустыни. Вся их жизнь была молитвой.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:40 
Не в сети
Аватара пользователя

Небесные свидетельсва

Вестник


Когда с фронта вернулся, начал работать продавцом в селе Гришкино Томской области. А мне так хотелось поступить в семинарию или уйти в монастырь. Но меня не отпускали с работы.
Шел 1948 год, когда произошел случай, который я до сих пор без волнения вспоминать не могу. Было 7 часов вечера, рабочий день уже закончился. Вдруг приходит ко мне в магазин человек. Я его не знал, да и до сих пор не знаю, кто это был, — с виду обыкновенный, лет 55, лицо очень доброе. Сразу я к нему расположился, ведь лицо — это зеркало души. Запер незнакомец дверь на крючок и говорит мне:
— Встань, Валентин, на колени — лицом на восток, перекрестись трижды. Слушай — я тебе расскажу прошедшую и будущую жизнь, про твоих друзей, что с тобой было - всё как есть расскажу. Слушай внимательно.
Говорил он медленно, внятно — будто хотел, чтобы я каждое его слово понял и запомнил. И рассказал, где, что и как со мной произошло, описал все места, где я побывал. Назвал моих родных и всех друзей — с кем я жил и воевал, про ранения, про операции, про будущую мою болезнь.
Посмотрел я на него чуть недоверчиво и думаю: «Не может он все это знать! Откуда ему известно, что я в блокаде был ?» А когда тот человек сказал, что у меня осколок сидит в пояснице, тогда я поверил, что он, действительно, правду говорит. Я даже заплакал от ужаса — ведь здесь, в Сибири, никто не знал про осколок, никто! Думаю: ну, где я был, ему может быть известно — вдруг он разведчик какой. Какие и за что у меня награды - это тоже нетрудно узнать, кагэбэшники хорошо работают. Но про осколок, который засел между третьим и вторым позвонком, я даже папочке с мамочкой не говорил — расстраивать не хотел, думал: перетерплю.
А потом этот человек спрашивает меня:
— Помнишь, вы договорились вшестером, чтобы никакого хульного слова никогда не произносить и друг друга ничем не обижать?
— А как же... Помню! — только и сказал я (кто же, кроме моих друзей-солдат, мог знать об этом?!).
У меня прямо слезы потекли от ужаса, что он все знает. Человек не может знать таких секретов - я никогда никому не рассказывал об этом. Да и зачем оно, кому это надо?
— Вы молились, просили Господа оставить вас в живых. И вот ты жив. И твои друзья все живы. А видел, как трупы вокруг вас лежали? Так что если бы вы матерились, хульные слова говорили — точно так же лежали бы и ваши косточки... Вот что значит «матерок» — а вот что значит молитва... Скажи всем, чтобы никогда не матерились...
Многое этот человек сказал и про будущее — то есть про наше сегодняшнее и отдаленное время. Предсказал, что будут люди по миллиону — по два получать и даже больше.
— И ты тоже будешь миллионером! — сказал он. Я изумился:
- Куда их девать, эти миллионы?!
Ведь тогда, в 1948 году, я получал 46 рублей. А он и говорит:
- Не беспокойся - эти деньги пустые будут.
Как понимать - пустые? Тогда это мне было непонятно. Как можно поверить в такое? Миллион - и пустой? Не стал он долго объяснять:
— Потом поймешь!
А вот в 90-х годах стало понятно, какими «миллионерами» мы стали. Одни нули!
Сказал он, что скоро будут церкви строить, купола золотить, а жизнь будет все хуже и хуже. Сказал, что будет последнее гонение на православных, но когда будет — умолчал, о подробностях не рассказал. Сказал только:
— Я мог бы тебе рассказать каждый день будущей жизни, но ты не запомнишь. Да и не надо это...
И все, что он предсказал мне, — все совершилось. Сказал даже про сосны у храма в Бердске, где я буду служить. Из этих деревьев сейчас сделан аналой... Все это может знать только Божий человек. Не знаю — был ли это Ангел небесный, принявший облик человека, — не берусь судить! Но чувствую: он истинно говорил. Такая чистота у него была во взгляде! От него как будто благодать исходила — так хорошо мне было.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:41 
Не в сети
Аватара пользователя

«Сейчас нужны люди верующие...»


И еще тот вестник о моей будущей жене предсказал. Не скажу, чтобы очень радостно было мне услышать его слова:
— Ты должен жениться.
Планы у меня тогда были совсем другие - скажу прямо. Да и знал я, как трудно жить семьей, воспитывать детей. Думал: я-то верю, а какими дети вырастут, какая жизнь у них будет? Тогда ведь за слово Божие сажали, расстреливали. Меня это страшило.
Вот и начал я говорить тому человеку поперек:
— Не хочу я жениться!
А он и назвал причины, по которым я жениться не хотел, назвал, чем я заняться собрался. Потом сказал, будто приказ прочел:
— Тебя Господь благословляет жениться! Я все еще сопротивляюсь:
— Да я больной, немощный, негодный к супружеской жизни.
— Вот Господь и даст тебе терпение. Приедет сюда раба Божия Антонина, будет врачом работать, ты с ней познакомишься, а потом женишься на ней.
Я за последнюю соломинку хватаюсь:
— Так людей-то много и помимо меня.
- Нет, - говорит он, - люди нужны верующие. Пока больше неверующие детей рождают, к вере их не приводят. А вы будете своих детей учить вере.
Ну, я и умолк тогда, не стал больше перечить, думаю: «Не моя воля все-таки».
Немного времени прошло, около двух лет, — оказалось "всё это правдой. Приехала в село Макарьевка молодая женщина. Пришла в магазин, где я работал. Я пригляделся ; к ней, потом спрашиваю:
— Вы сюда надолго приехали?
— Думаю, надолго, врачом работать буду, — говорит.
— Как вас звать?
— Антонина.
«Антонина! — вспомнил я. — Врач Антонина! Мне же о ней тот вестник говорил!»
— А откуда вы? — продолжаю расспросы.
— С Волги.
— А верующая или нет?
— Верующая.
Ну и пошел разговор. Познакомились, проводил ее до дома. Рассказал все о себе. Она свою жизнь поведала: папочка погиб на фронте, брат младший учится еще. Через три месяца образовалась у нас семья, мы расписались, но пока не венчались, потому что церкви у нас еще не было, а далеко ехать было некогда — она работает, я работаю.
— Ладно, как-нибудь вырвемся, повенчаемся, — сказал я жене.
И она так же толковала.
В пятьдесят первом году у нас родился сын, Владимир. Я и говорю:
— Господи, пусть он только славит Бога, живет не как-нибудь, а только во славу Божью.
И о втором сыне Николае молился так же. И о третьем — Василии. И о дочке. Я все время просил Господа о детях, потому что мне было предсказано: нужны верующие люди. И я старался их воспитать в вере. Все трое сыновей стали священниками. Владимир и Василий — у нас в Сибири, Николай (в постриге он Петр) — игуменом в Жировицком Успенском монастыре в Белоруссии.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:42 
Не в сети
Аватара пользователя

«Я не имела веры, а Господь меня пожалел...»

Предсказание


Тогда, в 1948 году, когда стоял я на коленях перед Богом рядом с дивным вестником, со страхом и трепетом поверил ему. Принял его слова за истинные. И с полным доверием воспринял еще одно предсказание этого человека:
— Придет время — в Барнауле Господь воскресит женщину, звать ее Клавдия, ты у нее будешь 5 раз, а потом будешь рассказывать людям, как все было. Будешь в хоре сначала петь, а потом станешь славить Бога.
Все это было сказано в 1948 году — то есть за 16 лет до многим известного барнаульского чуда! Перед Богом и именем Господним свидетельствую: говорю истину! За эти слова я отвечаю перед Богом на Страшном Суде!

«Вы так верите?!»


Нисколько не сомневался я в том, что все именно так и случится. И когда услышал, что в 1964 году в Барнауле Господь воскресил женщину, Клавдию Устюжанину, отпросился с работы и немедленно поехал туда. Тогда, в декабре 1964 года, я еще не имел священного сана, пел на клиросе храма Петра и Павла в Томске.
Приехал по адресу, который мне дали, нашел дом Клавдии Устюжаниной, а там никого нет. Калитка закрыта.
Жду. А уже темнеет. Идет высокая, статная женщина с сыном — Андрюша тогда был маленький, лет восьми. Я подхожу:
— Здравствуйте, Клавдия Никитична! Я к вам! Она не удивилась нисколько:
— Заходите.
— Клавдия Никитична! — говорю я. — Есть у меня в Барнауле знакомые, но только не знаю, где они живут. Сам я из другого города. Можно ли у вас переночевать?
— Но мне отец Николай сказал, чтобы я никого не пускала, потому что могут взять мои документы. А чем я буду подтверждать, что была в больнице, что ничего не выдумала?
Я перекрестился на иконы и достаю паспорт.
— Не бойтесь, вот мой паспорт!
В это время Андрюша подошел и обнял меня, будто давно не видел и соскучился, головку к моей груди приклонил — как будто мой родной сыночек. Клавдия Никитична пальто повесила, оборачивается:
— Не надо, не надо паспорта! Я по Андрюше вижу, что вам можно доверять. Раздевайтесь, проходите.
Я сразу задал ей вопрос о чуде ее воскрешения:
— Клавдия Никитична, как на том свете — вам больно было или нет?
Она очень удивилась:
— А разве вы уже бывали у меня?
— Нет, — говорю, — ни разу!
У нее слезы потекли. Сидит и не может слова выговорить. Наконец, спрашивает:
— Неужто вы так верите?!
— Да, — отвечаю.
— Какие люди верующие бывают! Вот вы в первый раз услышали — и сразу поверили. А я бы никогда не поверила. Даже если бы жива была моя родная мамочка, которую я любила и которой верила безгранично, — то и ей бы не поверила, если бы Господь совершил такое чудо с мамой. А уж о чужом человеке и говорить нечего — даже слушать не захотела бы...
Сама-то она долго была неверующей, хотя по натуре она очень добрый человек. А то, что у нее не было веры, — это ее большая беда. Ее нельзя судить за это — только Господь знает, почему мы потеряли веру. На то есть много причин извне, многое было сделано, чтобы испортить нашу Россию... И теперь таких неверующих не сочтешь! Но одну из них Господь все-таки пожалел — чтобы всем НАМ дать подкрепление в вере. Это не шутка, не сказка, не детская забава. Это серьезно! Это Божия благодать.
И чтобы понять это, мне не нужны были никакие документы и свидетели! Ведь я на себе убедился, что такое милость Божия: дважды меня Господь предупреждал — убери солдат, сейчас сюда снаряд прилетит. А предсказание о воскрешении Клавдии в Барнауле, данное мне в 1948 году? Вот почему, услышав рассказ Клавдии, я сразу просто и безоговорочно ей поверил. Я не искал свидетелей — правда это или неправда. Мне других свидетелей не надо было — я за 16 лет до этого знал, что такое чудо произойдет.
Мне одному из первых довелось услышать рассказ Клавдии Никитичны о ее жизни, буквально «по горячим следам» — через полгода с небольшим после чудесного воскрешения и исцеления.

«Ты смеёшься над Богом!..»


Привожу рассказ Клавдии Никитичны Устюжаниной так, как она мне его изложила.
«Рядом с моим магазином, где я работала продавцом, был храм. Пошла я как-то посмотреть: что же там делается. Встала в уголок, наблюдаю: один, другой, пятый, десятый — крестятся, иконы целуют и даже поклоны земные делают перед иконами. Я подошла к иконе, постукала по доске, посмотрела: какой-то дедушка с бородой нарисован. А на другой иконе какая-то женщина — мать с младенцем. Я и думаю: "Ну и что же, и я Андрюшу маленького держала на руках... Вот, оказывается, какое у них понятие, вот им и Бог..."
Пришла в магазин, с легкой усмешкой рассказала о своих впечатлениях. А одна из работниц магазина укорила меня:
— Клава, замолчи. Ты смеешься над Богом!
— Да перестань! — ответила ей.
Потом пошли вдвоем с другой продавщицей посмотреть и убедиться. И тоже осудили всех — мол, они немножко... не того, вроде как больные какие-то».
Но Господь, конечно, пожалел Клавдию Никитичну, не дал остаться в таком помрачении — она тяжело заболела. Раком. Как об этом уже много писали, болезнь была послана для спасения души. А оперировал ее Израиль Исаевич Неймарк, прекрасный талантливый хирург, профессор, знающий свое дело. И на операционном столе ее душенька вышла из тела. Вот как она рассказывала об этом:
«Страшно говорить даже. Труп мой лежит на столе — разрезанный, как свиная туша. А я вижу, слышу, перемещаюсь туда, куда мне хочется...»
А это душа ее все видела, все слышала душа — душа все чувствовала! А плоть — как одежда души. Все равно что мы сбросили пальто — а сами пошли, куда хотели. Вот Клавдия и подумала, что пойдет домой, — куда же ей деваться?.. Но не получилось. Она слышала, кто что говорил, видела, как приехал ее директор, как сын Андрюша приходил и плакал, но ничего не могла поделать. Когда ее бездыханное тело увезли из операционной, она почувствовала нечто необычное - о чем прежде никогда даже не слышала:
«Душа моя, как ласточка, со скоростью молнии поднялась кверху. Будто в стеклянном футляре летела. Сопротивления ветра не было никакого! И вдруг вижу — земли нет! Лишь блестит издали звездочкой...»
Клавдия Никитична рассказала, что когда она лежала в неведомом ей месте — головой на запад, ногами на восток — под ней был коричневый коврик, будто пуховый.
«Слева от меня аллея метров в 6 шириной — длинная и прямая, как струна, — конца и края ей нет. Огорожена изгородью из лавровых листиков — таких густых, что даже курочка голову не просунет».
А на восточной стороне она увидела блестящие врата высотой примерно с девяти или десятиэтажный дом — ни один человек в мире не может такую красоту создать! Даже изобразить не сможет. Врата блестящие, как солнце, разноцветные, цвета движутся, играют, сияющие искры летают...
«Прекрасно, тепло. А где нахожусь — не знаю. И захотелось мне узнать — а ни одного человека нет. Ароматный воздух... Забыла, что жила на земле, забыла, что умирала, и даже Андрюшу забыла. И вдруг через эти овальные врата с воздуха идут мама и дочка (так я их тогда восприняла) в монашеском одеянии коричневого цвета. Идут быстро. Дочка плачет, что-то у мамки просит. Мамка не обращает внимания, идет прямо ко мне».

Ангел плакал о ней


Тогда Клавдия Никитична думала, что с «монахиней» дочка, а это был Ангел Хранитель, от Бога данный рабе Божией Клавдии. Это он плакал о ней.
«Я думаю: спрошу сейчас, в какой стороне нахожусь. А мамочка такой красоты, что в людях мира я никогда не видела. Невозможно смотреть на эту красоту. И она так строго смотрит на меня — чувствую, что мною недовольна. А я думаю: как же эта молодая монашечка стала мамой ? И вдруг чувствую: знает Она про меня все — "от" и "до". И мне стало стыдно — не знаю, куда мне отвернуться или уйти. Но ничего не получается — как лежала, так и лежу. Не встанешь, не отвернешься.
И вот эта молодая женщина тихо поднимает голову и говорит (и в этом голосе чувствуется только любовь): "Господи, куда ее?" Меня как током ударило — я сразу поняла, что нахожусь на Небе, передо мной стоит Царица Небесная...»
Так постепенно она начала осознавать, что происходит, вспоминала все, о чем говорил ей отец. Андрюша в это время еще маленький был — не все запомнил из того, что мать рассказывала со слезами. Я же особо верю именно этому рассказу практически сразу после чудесного воскрешения... Клавдия слышала, как Господь ответил Матери Божией.
«Голос слышу откуда-то сверху: "Ее спустить обратно на землю, она не в срок умерла". Так я обрадовалась, хотя меня всю трясло!.. А Царица Небесная пошла в эти блестящие врата — и они открылись пред ней с молниеносной быстротой. А сквозь открытые врата стал виден сильный, прозрачный голубой свет. А потом двери небесные снова закрылись... А я лежу, как пустышка, ничего не соображаю, что со мной будет. И тогда чувствую, как кто-то, а это был Ангел Господень, мне вкладывает мысль — о чем спросить. И я спрашиваю:
— Господи, как я буду жить на земле — мое тело все изрезано?
А Господь отвечает (но я слышу только голос — ив этом голосе абсолютная любовь!):
— Будешь лучше жить... Бы, неблагодарные, не чтите Творца своего, а только хулите. Не каетесь в грехах своих, а все более грешите. Твой сын пошел в детдом, а твоя грязная душа прибыла ко Мне...
Я лежу. И опять молчу. Ненова Ангел как бы подсказывает мне, о чем спросить. И тогда я говорю:
— Господи, у меня сын сиротой остался. А Господь вместо ответа спрашивает:
— Знаю. Жаль тебе сына твоего ? Я смогла лишь выговорить:
— Очень!
Итак заплакала, что впадины глаз наполнились слезами.
— А Мне втрое больше жаль каждого человека».
Да, мы все дети Божий, и Господь всех нас безмерно жалеет — много раз я в этом убеждался... Убедилась потом и Клавдия.
А в тот момент она лежала, беспомощная, не зная, что с ней будет дальше. Даже соображать толком не могла. Ведь душа ее не имела духовного понятия, духовного воспитания. Ей было только страшно и стыдно.

«Жизни остался мизерный срок...»


Ангел вкладывает ей в ум третий вопрос, и Клавдия спрашивает:
— Господи, у нас на земле говорят, что здесь, на Небе, есть Царство Небесное.
На этот вопрос Господь ей не ответил.
«Знаю, что слышит, а почему не отвечает — не знаю. Я уж крутила головой — туда и сюда, так и не дождалась. Смотрю: врата снова открылись. Царица Небесная вышла в коричневой мантии, быстро пошла ко мне — в руке косичка.
Господь и говорит Царице Небесной:
— Подними ее и покажи ее "рай".
Царица Небесная сделала чуть заметное движение пальцами — и меня как током подбросило: я мгновенно встала — лицом на восток. Потом Она к северной стороне протянула руку — там точно занавес открылся с молниеносной быстротой, и всю меня повернуло лицом в ту сторону. Вижу, впереди огромное поле — тянется справа налево и вдаль, конца ему не видать. Я сначала думала: поле горелых кочек. А когда пригляделась — вижу: все они шевелятся. Мне стало страшно: как это — кочки шевелятся ? А это люди, живые, но обгоревшие, обугленные люди, хотя и нос, и уши, и пальцы — все цело. Это души их были — черные, как уголь! Их не узнаешь — кто там: он или она. Не различишь. Шевелятся. Разговаривают — словно прибой морской шумит. Просят меня, называя по имени, чтобы передала на землю: если кто боролся против Бога — то лучше бы не родиться тому человеку. Покаянно выплескивают передо мной свои грехи ("я блудник", "я вор, разбойник", "я убийца..."). Я поняла, что это люди, жившие без веры, умершие без покаяния».
Клавдии не было сказано, кто именно эти люди, когда и почему они туда попали. Но Господь дал ей такую восприимчивость слов, которые изливались из этого моря людского, что она знала, о чем просит каждый. Но в целом просьба была одна: молитесь, поминайте нас, кайтесь! А там, на Небе, покаяние не принимается - только здесь, на земле. Все эти люди в Царствие Небесное не войдут за богохульство. Ведь любой грех — это есть богохульство.
Клавдия ощущала от них невозможный смрад, и никуда не могла деться от этого смрада: лица не отвернешь, не шевельнешься — ноги как будто электросваркой приварены... И люди эти стояли так же, не имея возможности шевельнуться, — плотно, как в тесном автобусе.
Тут пронзили ее Слова Господа, сказанные перед тем, как она увидела это поле людского горя, — о том, что живущие на земле не чтят Творца своего, а только грешат. «Каяться надо и не грешить, ибо жизни остался мизерный срок» — эти слова Господа она продолжала слышать всей душой. Она вдруг поняла, что для нас это было сказано, для всех нас! Ведь Господь оставил на земле для всего мира один Закон, а не два! Один на всех. Поэтому мы должны молиться об этих людях. Они передали предостережение Божие Клавдии, а она передает нам — живущим на земле. Это и является великой, живой проповедью Божией. Через эту проповедь Благодать касается нашей планеты...
Не все это поняла сразу Клавдия Никитична, но испытала такое потрясение, что у нее потоком полились слезы, и она из глубины души воскликнула:
— Господи! Царица Небесная! Пусть я буду живой на земле! Я буду молиться, буду всем рассказывать, что видела и слышала на Небе.
Царица Небесная снова сделала движение рукой - и видение закрылось, воздух очистился от смрада. Когда рассказывала мне об этом Клавдия, вспомнил я ее слова: «Если б Господь сотворил бы это с мамочкой моей — никогда бы не поверила». Действительно — как может поверить тот, кто сам не пережил подобного?..
Когда Царица Небесная махнула рукой вниз — город Барнаул стал виден, как в увеличительное стекло. Видно было все в мельчайших деталях — даже соломинки. Увидела Клавдия свой магазин и говорит:
— Вон магазин, в котором я работала. А Богородица кротко так отвечает:
— Знаю!
Клавдия чуть не заплакала от стыда, думая: «Кому я говорю ?! Она же все знает!» А Царица Небесная показывает:
— Посмотри на храм!
И в тот же миг Клавдия видит внизу голубой купол и крест.
— Посмотри, как там молятся!
И опять — купола как будто не стало, словно он превратился в хрусталь или стекло. Посмотрела Клавдия на всех, кто был в храме, — ни одного своего знакомого не увидела... Только служащего батюшку Николая Войтовича, которого она знала. А когда увидела, как старушка со старичком крестятся, иконы целуют, поклоны кладут, — вспомнила, как дважды заходила в Покровский храм, когда была жива-здорова, и всех осудила, осмеяла, назвала глупыми. А теперь, увидев этих людей сверху, она закричала в слезах:
- Господи, какие же люди умные - верят, что Бог есть, образу Его поклоняются!
Ее всю трясло, она рыдала. И Царица Небесная позволила ей наплакаться вволю. Потом Она снова сделала движение пальцами — и все исчезло...
В это время от блестящих врат сами поплыли к ним двенадцать пластин — прозрачные, словно стеклянные, напоминающие вагончики, соединенные золотыми цепочками. Царица Небесная говорит Клавдии:
— Становись на них, сначала ставь правую ножку на пластину, а затем левую.
И так на каждую. И когда она дошла так до двенадцатой пластины, видит — а там только одна рамочка золотая, самого же днища нет.
— Я упаду! — говорит Клавдия.
— Не бойся, — утешает Царица Небесная и дает ей косичку — как бы из ее же волос. Взялась Клавдия за косу правой рукой, Матерь Божия подняла ее (душа нисколько не весит — легонькая, будто маленькая деревянная ложечка), встряхнула — и полетела Клавдия со скоростью мол-
нии, абсолютно не ощущая сопротивления ветра, прямо вниз. Увидела лежащего мужчину без ног — ему ноги отре-, зало поездом, успела увидеть свое тело. А потом ничего не помнила.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:45 
Не в сети
Аватара пользователя

«Я должна рассказать, что видела и слышала...»


Установили у постели Клавдии дежурство — и врачи, и сестры менялись через несколько часов. Никто не знал, будет ли она жить дальше, что будет с ней.
Когда она пришла в себя в палате, боли не ощутила и долго не могла понять, где находится. Увидела окно, лампочку, человека в белом, вспомнила, что это врач, — память к ней возвращалась постепенно. Она вспомнила, что жила на земле, тяжелую операцию, вспомнила все, что произошло с ней на Небе после ее смерти... И вдруг пальцы у нее сами собой соединились в троеперстие (а ведь до того она почти совсем креститься не умела, забыла, как это делается!)... Открыла она глаза — на нее смотрит дежурная медсестра.
— Слава Тебе, Господи, слава Тебе, Господи, слава Тебе, Господи! — вдруг воскликнула Клавдия, хотя до этого она не знала никаких молитв.
Медсестра, дежурившая возле нее, бросилась к двери и закричала, не спуская с пациентки глаз:
— Скорей сюда!
Прибежала еще одна женщина в белом халате. Клавдия говорит им:
— Собирайте людей, я должна рассказать вам, что я видела и слышала на Небе...
«Придя в себя, я торопила их, не зная, сколько проживу, какой срок мне установил Господь, — то ли час, то ли два, то ли больше. Но абсолютно никакой боли не ощущала — как будто была совсем здоровой».
Но, конечно, была еще очень слаба — долго не могла есть и пить. Когда ее выписали домой, то каждый день продолжали делать ей уколы. Многие люди ходили за ней, выхаживали Христа ради.
А ей нужна была и духовная поддержка. Ведь выписка, данная железнодорожной больницей станции Барнаул 10 марта 1964 года, была равносильна приговору. Диагноз «воспаление поперечно-ободочной кишки (неоплазма с МТС)» — то есть с метастазами! — означал рак в тяжелейшей стадии. Уныние стало посещать Клавдию:
- Как же я дальше жить буду?..
Тогда Христинья, ее хожалка, решила:
— Завтра пойду в храм, закажу водосвятный молебен, принесу водички, окропим все — полегчает...
Назавтра Клавдия осталась одна в сильной печали.
«Легла я на койку. Дверь закрыта на ключ. Вдруг слышу: ко мне кто-то подходит. Я испугалась — ведь дверь закрыта! Вижу — надо мной стоит старец с белой бородкой, в подряснике, руку держит у груди и ласково так говорит: "Не плачь, Клавдиюшка, никакого рака у тебя нет ". Поворачивается и уходит. Я ему вслед: "Дедуля, дедулечка, обожди, поговори со мной!" А он не останавливается — но идет не к двери, а на кухню. Я обрадовалась — сейчас на кухне с ним поговорю. Захожу на кухню, а там — никого... Думала — со мной что-то неладно. Хотела кричать от горя, от досады: как это со мною случилось — и видела, и слышала, а никого нет... А как воздух в себя вдохнула — почувствовала аромат необыкновенный: ладаном пахнет... Тогда я начала креститься: ой, кто это был?! Какой-то угодник Божий был?! А кто — не знаю... И так мне хорошо, что не могу нарадоваться. Пошла в горницу — и там необыкновенный аромат ладана. Я села в кресло, крестилась, молилась без конца. Глянула на часы — а уже 7 часов утра. Не заметила, как время пролетело... Вот какая радость бывает».
Когда Клавдии Никитичне наметили повторную операцию в городской больнице, Валентина Васильевна Алябьева, которая должна была ее делать, попросила помолиться об успешном исходе.
— Пресвятая Богородица, — взмолилась Клавдия, — благослови, чтоб операция была безболезненной, а Валентину Васильевну благослови оперировать меня...
Эта операция (произведенная несколько месяцев спустя после первой — «смертной») выявила то, что до сих пор у большинства медиков не укладывается в голове: полное исцеление от рака, хотя совсем недавно в брюшной полости обнаруживались метастазы...

«Меня лукавы бьёт!..»


Осмысливая все происшедшее и происходящее с ней, Клавдия Никитична переживала еще одно чудо: из человека неверующего превращалась в сознательно верующего. А это было очень непросто.
Поначалу, когда Клавдия Никитична только что вернулась домой после больницы и ее стало посещать множество людей, чтобы расспросить, как все было, — она, полная впечатлений от недавно пережитого благодатного состояния, говорила всем:
— Рассказывайте обо всем, что услышали от меня, своим родным, пишите знакомым!
Но приходило немало и просто любопытных. Эти неверующие люди говорили:
— Это у вас сон такой был!
Приходили и «стукачи» — проверить, что она рассказывает. Она в своих рассказах власть не задевала — придраться вроде не к чему! Да и людей интересовало только то, что с ней произошло, — какой Клавдия была и какой стала! То неверующей была — а то вдруг о Боге говорить начала... Как такой переворот получился? Только поэтому власти стали утверждать, что она ненормальная.
А вскоре начались нападения лукавого — через недобрых людей.
Ее соседи, что жили рядом с ней, во второй половине дома, похоже, занимались колдовством. Зайдя как-то к ним, я сам убедился, что их вполне можно назвать «работниками черной магии». Очень не по-доброму они меня встретили: не ответили на приветствие, старик на меня разъярился, замахнулся, назвал Клавдию нехорошим словом. Начал я псалом «Живый в помощи Вышняго» читать — им плохо стало. Старуху аж затрясло, она упала прямо на моих глазах — у нее началось что-то вроде припадка. Оно и понятно: враг не любит, чтобы о Боге слава шла. А эти люди врагу служили...
Когда я приехал к Клавдии Никитичне в первый раз, она долго не хотела меня отпускать. Может быть, потому, что она видела столько недоверия и издевок по отношению к себе, — и ей было легче оттого, что я безоговорочно верил. А кроме того, ей, видно, очень помогало то, что я молился в ее доме: нападений бесовских стало поменьше.
Но долго еще ее мучили дома бесовские нападения. Однажды приехал к ней, захожу в дом, а она кричит:
— Скорей! Меня лукавый бьет! Крести мне скорей спину — они меня так мучают!
Клавдия, сильно согнувшись от боли, прислонилась к печке, не в силах стоять, а я стал читать «Да воскреснет Бог», крестить ее. Вдруг рука у меня налилась такой тяжестью, будто я гирю поднимаю или глину мешаю! Чувствую: деревенеет моя рука. Но я не переставал усердно молиться, и вскоре мы оба почувствовали облегчение.
— Ой, слава Богу! — вздохнула Клавдия и выпрямилась...
Возможно, из-за действий бесов, нападавших на нее, Клавдия Никитична однажды заболела так, что не могла ходить. Суставы болели так, что не могла даже повернуться на другой бок — ее поворачивала старушка по имени Христинья, которая взялась за ней ухаживать. Она топила печку, а есть Клавдия ничего не ела — пропал аппетит.

Благословение на проповедничество


«Однажды Христинья прилегла на кухне отдохнуть... А я на коечке лежу — неподвижная. Б доме никого нет. Дверь, как обычно, закрыта. Вдруг слышу чьи-то шаги. Глянула: а ко мне подходит молодая монашенка, красивая такая. Называет меня по имени:
— Ну что, Клавдия, болят у тебя суставы ?
А у меня в это время, действительно, так суставы болели, что и руки отнялись. Но в тот миг я и о боли забыла, только смотрю на нее во все глаза: как она зашла? Ведь Христинья спит, а дверь закрыта... Да и где я видела ее, такую хорошую, — забыла, и кто она такая — не знала... Тогда эта монахиня и говорит:
— Ну, вставай, Клавдия. Надо ходить. Надо кушать. Надо рассказывать».
О чем — рассказывать? Клавдия сразу поняла, что речь идет о ее рассказах про чудо, с ней случившееся. Ведь врачи твердили ей, что все это - сон, бред, ничего, мол, такого на самом деле не было... А после слов этой необыкновенной женщины сомнения отступили, Клавдии стало так легко и свободно! Ведь Святая Жена подтвердила, что рассказ Клавдии — это не сон, а живая проповедь небесная. Значит, похвально говорить о делах Божиих...
«А монахиня идет спиной к двери. На порог встала. Тогда я опустила ноги на пол — и сама не заметила, как поднялась на ноги, а ведь до того и шевельнуться не могла. Иду за ней, хотела Христинью разбудить, сказать ей: "Что ты спишь, такая гостья у нас!" Только на миг перевела взгляд на Христинью - а уж этой Святой Жены нет, хотя дверь не открывалась! В этот момент Христинья проснулась и воскликнула:
— Ой, Клава! Что я сейчас во сне видела! Здесь какая-то удивительная святая была!
Целует порог:
— Здесь она ступала!..
И ручку дверную, за которую она держалась, тоже целует...
— Клава, какая я счастливая, что взялась ухаживать за тобой и такой святой сон видела...
Когда же Христинья увидела, что я на ногах стою, — еще сильнее заплакала:
— Ой, Клава, а ты-то стоишь! Какая радость!.. И заплакали мы вместе».
После этого случая Клавдия Никитична стала рассказывать обо всем, не боясь наговоров. Получилось, что она стала проповедовать по повелению Святой Жены, которая ей явилась дома. Это было как благословение Божие, переданное через неведомую святую угодницу...
Много людей приезжало к Клавдии — я сам свидетель. При мне приезжали из Новосибирской области, из Томской тоже. Ехали со всей страны. Побывали у нее мои двоюродные сестра и зять. Много раз видел ее и слушал дьякон отец Никифор...
А в Томске весть о чуде Божием прозвучала с церковного амвона. Отец Александр Пивоваров рассказал о барнаульском чуде на проповеди в Лазареву Субботу.
В то время я как раз служил в Петропавловском храме и был живым свидетелем, как люди воодушевились словами отца Александра.
— Адрес? Какой у нее адрес? — разнеслось по храму. Тогда отец Александр добавил:
— Тем, кто желает лично убедиться в воскресении Клавдии из Барнаула, встретиться с ней, — могу назвать ее адрес...
Множество народа после этой проповеди поехало в Барнаул. А отца Александра тут же взяли на крючок:
— Что вы такое проповедуете? Кто это воскрес?! Хотели заводить против него уголовное дело, грозили
даже лишить сана. Ведь он был энергичный, заботливый — привлекал к себе молодежь, учил ее. А этого властям тогда было не надо.
Многие в Томске расспрашивали меня о том, что рассказала мне Клавдия. Я всем говорил об этом чуде, никому не отказывал — ни в храме, ни дома у кого-либо. Тут же за мной начали слежку кагэбэшники. Прихожане меня предупредили:
— Женщины, что за вами ходят, подосланы из КГБ.
— Пусть ходят! — ответил я. — Пусть следят. Я рассказываю только то, что я видел и слышал сам, ничего не прибавляю, а о властях ни словечка не говорю.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:45 
Не в сети
Аватара пользователя

Под сенью преподобного Сергия


О барнаульском чуде стало известно в Троице-Сергиевой Лавре. Приезжали паломники из далеких стран:
— Где тут у вас женщина, которая воскресла? Слышали об этом монахи, да подробно рассказать не могут: Клавдия Устюжанина в Сибири, куда иностранцам доступа не было.
Игумен Лаврентий и игумен Наум (сейчас они оба архимандриты) пригласили ее в Загорск — она нужна была как живой свидетель...
Собралось лаврское духовенство. Когда Клавдия, стоя на коленях, все рассказала старцам (она называла одного из них — архимандрит Серафим, имени второго я не знаю) — они плакали перед иконой Спасителя, просили Господа, чтоб Он весь мир оставил в мире для покаяния. Они почувствовали, что эта проповедь — живая, что свидетельство Клавдии Устюжаниной — послание с Неба на нашу землю, чтоб нас разбудить от греха, чтобы мы осудили свои греховные поступки и жили готовыми к встрече с Господом...
Клавдии Никитичне все тяжелее становилось жить в Барнауле. Но она не сразу решилась переехать под сень преподобного Сергия. Не стесняясь, она открыто рассказала мне о причинах такой неторопливости. Дело в том, что в первый приезд в Загорск ее кормили бородинским хлебом, который ей очень не понравился. Ведь она, работая продавцом, привыкла к белому сибирскому — пышному, душистому. И когда стали ее приглашать в Загорск жить — она (такая уж противная была!) не поехала... из-за хлеба. Через какое-то время приехала женщина с письмом из Лавры, чтобы помочь ей продать дом и хозяйство. Клавдия опять не поехала — и опять из-за хлеба. И в третий раз отказалась переезжать. А потом задумалась:
«Поняла я после этого, что теперь враг будет меня выгонять! Вижу во сне: приходят две черные женщины, и у них рога на голове. Проснулась: думаю — Боже мой, что же со мной будет дальше? Вдруг после обеда приходят... две женщины — и прямо к столу. Разворачивают документы: "Распишитесь — вам письменное предупреждение, чтобы к вам никто ни шагу. А то какого-то Бога тут проповедуете". Я не знала этих женщин, но догадалась, что они из исполкома. Распахнула я двери и говорю им: "А ну-ка, давайте, уходите! Указывать мне пришли! Меня Господь воскресил, чтобы я всем об этом рассказывала. А из ваших предупреждений ничего не получится!"»
Клавдия была резкая, но справедливая — за словом в карман не полезет, всегда режет правду, как ножом... Ушли эти женщины, но пригрозили на прощание:
— Мы уйдем, но вместо нас другие люди приедут! Они с вами по-другому говорить будут. Понятно?
— Я все поняла: милиция приедет! — ответила им Клавдия и, почувствовав неладное, побежала к Агафье, которая жила через дорогу.
— Помоги мне собраться!
В чемодан вещи складывать уже некогда — побросали кое-как в мешок. Вдруг увидела в окно: двое милиционеров к дверям идут — значит, милиция уже приехала...
— Ой, Агафьюшка! Закрывай скорее меня в шифоньер! Милиционеры заходят:
— Здравствуйте! А где хозяйка?
— Она в школу ушла, к Андрюше, — схитрила Агафья. Они и ушли. Открывает Агафья шифоньер — а Клавдия вся взмокла от волнения.
— Слава Богу! Пронесло...
Надо выходить. А вдруг у дома караулят? Пришлось уходить задами, чтобы милиция не увидела.
Перехватила Клавдия Никитична Андрюшу по пути из школы — и, оставив домовничать соседа, поехали они в Загорск. Спустя некоторое время купили домик в маленьком городке Струнино — невдалеке от Загорска. Там, под сенью преподобного Сергия, и жила Клавдия, благовествуя людям обо всем, что сделал для нее Господь, — четырнадцать лет жизни было ей даровано после неизлечимой болезни: рака с метастазами... А сыночка ее Бог призвал на путь священства — он закончил семинарию и Духовную академию в Загорске.
* * *
Как мне и было предсказано в 1948 году, мне довелось встретиться с Клавдией Устюжаниной всего пять раз. Три раза я был у нее в Барнауле. Два раза встречался в Струнине, когда был уже дьяконом, — приезжал со своим сыном Петром, он тогда как раз поступал в семинарию... Ну и Андрюша, которого я так полюбил, тоже священником стал — служит теперь в Успенском монастыре г. Александрова...
У меня, как я уже говорил, сомнений в воскрешении Клавдии никогда не было. Господь воскресил Клавдию Никитичну для поддержки нашей веры — это великая проповедь. Великая благодать посетила православных для подкрепления всех нас. Надо благодарить Господа за такой великий дар.
Но встречал я и другое отношение. Помню, рассказывал об этом случае одному человеку. Он был другом моего отца — хороший, образованный человек. Прежде в Бога верил. А в 30-е годы, когда разрушили церкви, веру потерял. Рассказал я про барнаульское чудо, а он и говорит мне:
— Ну, милок, хорошую ты сказку рассказываешь. Но я не верю, что есть Бог и что у человека есть душа. Умер, закопают — и все!..
А потом он сам умер. Где-то сейчас его душа? Молюсь за него...
Да, по вере каждому дается. «Я не имела веры, а Господь меня пожалел», — часто говорила Клавдия Никитична Устюжанина. Будем и мы молить Господа о милости к нам, маловерным...
К кому пойдём за помощью?

Бесовское «лекарство»


Не дай Бог обратиться за «помощью» к врагу Божию. Сколько сейчас разных колдунов предлагают «подлечиться»! Они нас бесстыдно обманывают, от Бога, мол, наши «способности», говорят. А мы развесим уши — и слушаем. А потом люди в церковь приходят, жалуются:
— Батюшка, голова болит, печень болит, места себе не нахожу — будто какие-то змеи по мне ползают.
А бывает, и заживо гниет человек от их лечения. Про душу и говорить нечего. Вот что значит бесовское «лекарство».
Сколько же легковерных людей попадается на лукавую наживку! Когда в 1990 году я служил в храме Александра Невского в рабочем поселке Колывань под Новосибирском, ко мне пришел молодой парень, секретарь комсомольской организации:
— Батюшка, у нас несчастье! Девочки из нашего общежития, Юля и Ксения, купили в Новосибирске книгу «Черная магия», прочитали, как надо вызывать духов, и решили попробовать. И вот в прошлую субботу, в 12 часов ночи, они им явились: два страшилища, в грязной-прегрязной, заплесневевшей одежде, вместо зрачков угли. Как девушки нам рассказали, Ксения упала в обморок, а Юля начала молиться: «Господи! Господи! Господи! Господи!» Тогда эти «духи» задом попятились и ушли. После этого девушки целую неделю не спят, им снотворное колют, а они все равно заснуть не могут. Они уже на грани сумасшествия. Что делать, батюшка?
— Завтра воскресенье, — говорю, — приводи их с утра пораньше.
Комсорг привел этих девушек в храм в семь утра. Они не могли даже на ногах стоять. Только сядут — и спят. Неделю совсем не спали — представляете, что это такое? Но только заснут — сразу бесы перед глазами. На уроке падают от усталости, чуть задремлют — и опять та же страшная картина. Я их исповедовал и причастил.
После службы Юля спрашивает:
— Батюшка, а мы будем теперь спать?
— Будете, — говорю.
Ну а потом я к ним пришел, в общежитие школы механизаторов, где они учились на бухгалтеров. Ребята пригласили меня. Собралось молодежи человек 25. Я им рассказал, какие бывают грехи и как они действуют на душу человека. Потом спрашиваю девушек:
— Ну, как вы спали?
— Ой, батюшка, — говорит Юля, — мы шли из храма и дорогой спали, пришли домой — спали целый день и всю ночь, нас еле разбудили утром на уроки...
Подумалось мне, что очень этот случай поучительный. Пошел я в редакцию газеты, куда писал проповеди к праздникам, все рассказал.
— Да нам мало этого факта, — говорят.
Как мало? А два живых свидетеля? Какие же еще документы нужны? Так они и не написали о бесовском воздействии на душу. Ну, тогда еще советская власть была в силе, вероятно, они боялись. А объявления разных «целителей» печатались свободно.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:48 
Не в сети
Аватара пользователя

«Паспорт» веры


Однажды ко мне на исповедь прибежала женщина — ревела, упала в ноги:
— Батюшка, хочу задавиться, отравиться! Такая тоска! Не знаю, что делать.
— Садись, — отвечаю, — расскажи, как ты жила.
— Страшно говорить: не жизнь, а помойка!
— Ну, так кайся. Ты крещеная?
— Да разве что крещеная! Жила — ничего не понимала.
Рассказала о своей жизни. Что уж там говорить — страшная жизнь без Бога. Поисповедрвал ее, прочитал разрешительную молитву.
— Ходи в храм, — говорю, — попостись три дня, а потом придешь еще раз исповедоваться.
Пришла через три дня — принесла целую тетрадку грехов... Несколько раз приходила. И понемногу стала просветляться ее душа:
- Батюшка, какой я дурой была! Хотела задавиться, а теперь жить охота!
Это правда. Видите, как грех, как дьявол изматывает душу! До ненависти к жизни, Богом данной, ее доводит. А сколько сейчас людей страдают такими грехами? Конца и края нету!
В храм очень много болящих приходит. Всем совет даю — исповедоваться в грехах, причаститься и по 40 раз каждый день читать 90-й псалом («Живый в помощи Вышняго»). Эта молитва очень сильная. Меня дед и отец с матерью так учили молиться. Мы на фронте эту молитву читали — и такие чудеса с Божией помощи были! Болящим я советую читать эту молитву на память. Эта молитва имеет особую силу защищать нас.
Молитва и крест в самой безвыходной ситуации спасти могут. Когда я на фронте был, у нас рассказывали, как немцы однажды перед расстрелом велели пленным:
— Ну-ка, расскажи молитву!
Если человек читал «Отче наш» — его оставляли в живых. Если молитвы не знал, и креста на нем не было, — значит, коммунист, такого расстреливали. Разве это не напоминает мытарства? Там если ты верующий — знаешь молитвы, крестом можешь заградить себя. Крест — это «паспорт», что я верую во Иисуса Христа.
Вот как смеяться над святостью!


Бывает, человек так помрачен лукавым, что не выносит даже места, где присутствует святость.
После большевистского переворота безбожники расстреливали священников в логу, в 6 километрах от станции Искитим, к югу от Бердска. На месте их мученичества забил источник, многие от него получали исцеление. Стал народ почитать это место, назвали источник Святой ключ.
Но нашлись люди, которые измывались над Святым ключом, заваливали его. А люди верующие им говорили:
— Будешь еще сюда ходить молиться и плакать!
— Да что ты — издеваешься? Конечно, не буду! — сказал один такой «борец с отсталостью».
А потом он тяжко заболел и его, действительно, привозили к Святому ключу на повозке. И он на колени встал, просил у этого ключа прощения, потому что он здесь матерился, смеялся, издевался над этим святым местом, где проявилась Сила Божия. И когда ничего не помогло в его болезни, его привезли к святому месту, где он кощунствовал. Поневоле покаялся тот человек — и вскоре исцелился. И тогда он только поверил в Бога, в благость Его. А был великий коммуняка. Вот что Господь может. Потому что Бог всем творит любовь, добро, а дьявол сеет смерть и зло. Все страшное сотворено самими людьми. В выборе между Богом и дьяволом — война духовная на земле.
Божия школа


К чему тянется наше сердце? К святой Божией благодати или к «благодати» бесовской, которая на вид-то заманчива, да за ней — погибель?
Знал я одного молодого парня Максима. Потянуло его каратэ заняться, пошел в клуб. Парень сильный, способный — ловко у него получалось кулаками махать. Приятели из его окружения только подхваливали:
— У тебя здорово получается, пойдем с одним мужиком разберемся...
И пошло — там ударь, тому поддай. Хотел он приятелям угодить из чувства ложной дружбы. Дело дошло до милиции. Выследили его и задержали. А приятели в стороне — бил-то Максим.
Понял парень, что ему грозит, заплакал:
— Папа, прости, мама, прости!
— В монастырь его! — решил отец.
Дескать: поработай, поучись жить. А там есть монастырь в 200 километрах от Томска. Отец с матерью повезли его туда. Перевоспитать духовно, чтобы он понял жизнь. Потому что это не жизнь — бить другого, это звериный образ.
Отец Иоанн, настоятель монастыря, побеседовал с Максимом минут 20, согласился оставить его.
Когда родители стали садиться в машину, Максим даже заплакал:
— Куда вы меня привезли? Зачем здесь оставляете?.. Он ни разу не видел монастыря. Лукавый так сердце его настроил, что все отвратительно здесь показалось. А в то время как раз начался покос.
— Максим, оставайся, с месяц побудешь, поможешь нам — увидишь, как мы живем, мы тоже люди, — говорят ему монахи.
Он остался, работал хорошо. А в монастыре ведь не курят, не обижаются друг на друга и сами никого не обижают. Понравилось ему, что братья там все время радостные, народ трудолюбивый и вежливый — ни разу хульного слова ни от кого не слышал, ни разу табака не нюхал.
Когда отец, как и обещал, через месяц приехал за Максимом, тот заупрямился:
— Не поеду домой, тут останусь, мне тут понравилось. Какая перемена за месяц в человеке!
— Так тебя друзья ждут, — говорит отец. Батюшка поддержал:
- Поезжай, Максим, с Богом. Побудешь дома, а потом по твоему желанию.
Он вернулся домой. И в первый же день все закрутилось: приятели, папироски, «разборки» и все такое. Наутро встает:
— Папа, вези меня обратно в монастырь, тут — дурдом.
Так и остался в монастыре. Вот как случилось: разбитной парень, а как прикоснулась душа к благодати, сразу получил исцеление от грехов, покаялся и многое в жизни понял. Это Божия школа, это Небесная школа.
Как лукавый гнал меня из церкви


Лукавому ненавистна наша вера, и он находит разные хитрые пути, чтобы сбить нас с толку, посеять сомнения, а там глядишь — и своим рабом сделать. Не минуло это искушение и меня.
В начале 1950-х годов, когда родились у меня сыновья, я заболел. У меня была серьезная закупорка вен на ноге, а от операции я отказался — решил терпеть. Из-за болезни мог передвигаться только на костылях. Пришлось оставить работу продавца и заняться фотографией — нагрузка там была намного меньше. Переехали мы тогда с семьей в село Тогур. Там я работал в фотоателье и пел в церковном хоре. Конечно, находились такие, что надо мной смеялись. Настал такой трудный момент, что даже близкие друзья стали меня подкалывать:
— Ха-ха-ха! Хе-хе-хе! Он свечки ставит, Богу молится. Гляди, он водочку-то не пьет, он только церковное пьет!
Ну, и все такое говорили. Вроде бы и не страшно это для меня, а все-таки лукавый помысел влез в душу. Однажды вечером я помолился перед иконой и сказал так:
- Господи! Наверное, я не буду ходить в церковь, буду дома молиться.
Вот так заявил перед иконой, перед Богом. После чего лёг и уснул. И что вы думаете? Вижу во сне — иду, собираю ягоды, потом набрел на кедрач. Какие-то ребята бегают вокруг меня. Я говорю им:
— Пойдемте орехи таскать, вон их тут сколько! Только несколько шагов сделал — с востока ударила молния, потом другая, третья! И этот лес загорелся, как порох. Я как руки поднял, закричал:
— Господи, спаси нас! Прости нас, что нам делать?! Сверху слышится голос — мощный, как гром:
— Молитесь! Вот так будет земля гореть — с востока на запад, с севера на юг. Молитесь!
И в третий раз прозвучало тише, уже так умиротворенно, умилительно:
— Молитесь...
А я все кричу, меня всего трясёт. Уж сколько минут длилось это видение — не знаю, только проснулся я весь в поту, даже вся рубаха была мокрая. Перепугался страшно. Бросился на колени перед иконами и из глубины сердца выкрикнул:
— Господи! Господи!!! Буду, буду ходить в церковь! Всегда буду — что бы ни случилось!
Ну, а потом я всю жизнь решил Богу посвятить. Меня рукоположили в диакона, а в 1976 году в Ташкенте — в священника.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:49 
Не в сети
Аватара пользователя

Искушение вербовкой


Как раз во время моей болезни, когда я на костылях с трудом доходил до церкви, ко мне домой нередко приходили верующие. И начали за мной следить кагэбэшники. Однажды заехали на машине прямо домой. Все осмотрели, потом пригласили с ними поехать. В органах у нас пошел странный разговор.
— Валентин Яковлевич, зачем вы с церковью связались, что она вам дает? Мы знаем, как вы воевали, — ваши родители столько благодарностей получали! Вы — защитник Родины, заслуженный человек, орденоносец! Сколько у вас воинских наград! Это даже в голове не умещается: вы — и церковь! Что она вам дает?
Ах, вон оно что! Вот почему взяли меня в оборот! Я отвечаю просто:
— Я благодарю Бога.
— За что?!
— За то, что живой остался.
— Так не вы один в живых остались — вон их сколько. Да только все не ходят по храмам.
— Так мне куда деваться-то? — доказываю им я. — Только в церковь — Бог меня спас на фронте.
— Но ведь многие спаслись! Сколько мы боремся с отсталостью — а вы, заслуженный человек, все еще в церкви. Разве не помните, что вашего отца сослали за церковь?
— Ну что же, — говорю, — и меня ссылайте...
Вот так вот и поговорили. Прощаясь, я им сказал:
— Вот когда душа ваша пойдет на Небо, а плоть зароют — тогда и в Бога поверите.
— Ого! Как на два метра зароют — вот и конец! — смеются следователи.
— Нет, только начало, — отвечаю. — Только начало будет.
Они меня даже фотографиями пытались смутить, которые они сделали в церкви. Но все равно я не испугался — чего бояться-то?
И прежде меня вызывали в «органы», когда в 1946 году работал в магазине в Макарьевке и в церковь еще не ходил, — не было ее в нашем селе. Приехал с фронта — мне даже отдохнуть не дали: сразу на фронт трудовой. Ну, я ж тогда еще молодой был, крепость во мне была. Поработал я месяц или больше — приходит комендант. Дождался, когда рабочий день кончился:
— Мне надо с вами побеседовать, Валентин. Нам нужен работник.
— Ну, так и ищите себе работника.
— Именно вы нам и нужны.
— Так я уже работаю, — говорю.
— А вы тут и останетесь работать, но нам помогать будете...
— А какая вам нужна помощь?
— Сюда приходят различные люди — есть те, кто жалуются, антисоветчики. Мы будем вам задание давать — узнать, кто они, о чем говорят.
— А вы сами их знаете? — спрашиваю.
— Знаем.
— Тогда какая же от меня помощь? Я товар взвешиваю, считаю. Если буду смотреть туда и сюда, тогда растратчиком стану. Вы ведь мне тогда не поможете!
Как ни уговаривал он, как ни грозил второго человека поставить (видно, для надзора за мной), — я ни в какую не согласился. Четыре раза он приходил — и все без результата. На пятый раз он устроил мне провокацию. Пришел вечером, когда в магазине никого не было, и просит:
— Взвесь мне три килограмма сахара, конфет, колбасы, запиши в долг.
— Как — записать?
— Ну, ты же директору школы записываешь, учителя у тебя все друзья — ты записываешь им. И мне запиши.
А сам наклоняется и... достает из-под прилавка тетрадку, в которую я записывал должников. Видно, кто-то донес ему...
— Ну что ж, — вынужден был я согласиться, — записываю: Кузьмин должен столько-то.
— Ну-ка, я посмотрю — правильно ли записал? Берет тетрадку — и в карман!
— Вы зачем берете?!
Он будто не слышит. Говорит повелительно:
— Вечером зайдешь ко мне. Когда стемнеет.
Я не испугался: долгу там было немного. Но понял уже, что он задумал. Давай собирать отчет. Вечером пошел к коменданту.
— Ну, вот что, — говорит он, — я написал протокол, буду в суд передавать, что ты государственный товар раздаешь в долг.
Я смотрю ему в глаза:
— Знаете что, ведь вам я доверил — и вы такое будете делать?
— Нет, я буду передавать в суд! Распишись, что ты государственный товар давал в долг.
— Не буду расписываться! — говорю.
— Ну, тогда с нами работай...
«Ах, ты, — думаю, — вон куда клонит».
— Ну, так что — в суд передавать?
— Передавайте! — отвечаю. — Можно идти? - Иди.
Только сделал шаг на улицу...
— Стой! Садись. Ну, что? Будешь помогать?
— Знаете что? Когда я на фронте был, помощи не просил ни у кого. Некогда было просить. А вы в тылу — и какую-то помощь просите... К тому же иудой я никогда не буду.
Он опешил. Помолчал, а потом снова приступает: то «отпускает», то вдруг снова «садись!», и судом грозит. Раз 20 так мне душу выворачивал. Такое вот дьявольское искушение.
Трудно ли было не дрогнуть? Я как-то не думал об этом. Если б на свои силы надеялся, может, и не выдержал бы — запаниковал. А так — будто волю свою отключил и только на Бога уповаю.
Когда в последний раз комендант спросил меня, передавать ли бумаги в суд или я захочу «спасти» себя, а я твердо ответил «передавайте», он вытащил протокол, порвал на клочки, показал мне обрывки:
— Вот твои документы! Давай руку! Люблю таких людей! — и как сжал мне руку.
Я только что не сказал ему:
— Ох ты, негодяй!
Но промолчал. Вот как их учат.
А потом приходит ко мне в магазин и говорит:
— Какие люди разные бывают, а?!.
Я встретился с этим комендантом почти 20 лет спустя, в Барнауле. Мы с Клавдией Никитичной Устюжаниной шли в церковь и столкнулись с ним лицом к лицу. Узнал он меня, хотя я уже был с бородой, засыпал вопросами. Ну, прямо как родной человек. В гости напросился к Клавдии Никитичне. А когда вошел в дом и увидел в углу иконы, то прямо опешил:
— Так ты что — верующий?
— Да, — отвечаю.
— Во-о-он ты какой... Не зря я тогда чувствовал, что ты какой-то другой человек, не такой, как все. Помнишь?
Как не помнить. Только вера и помогла вырваться из тех ловушек, что так умело и психологически точно расставлял лукавый руками этого кагэбэшника.
«Нам нельзя говорить!..»


Бывает, в церковь ходят люди, которые нехорошими делами занимаются, — заговоры читают, «лечат», что-то «нашептывают».
На одну такую «бабушку», которая к тому же работала поваром, не раз жаловались прихожане: дескать, что-то недоброе делает, болеем от нее. Я, конечно, не мог знать, занимается ли она колдовством на самом деле, но раз зашел такой разговор, сказал на проповеди, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Счастливый тот человек, кто исполняет волю Божию. Но несчастлив тот, кто исполняет волю дьявольскую, например, воры, блудники, колдуны, чародеи всякие.
Эта женщина — Галина — во время проповеди в храме стояла. Вижу по ее лицу: сильно обиделась на меня, хотя я и не думал ее называть, но она-то, видно, себя узнала. Стала караулить, когда я выйду из алтаря, даже в шкафу пряталась. Будет так делать человек с чистой совестью?
Я молитву «Живый в помощи Вышняго» прочитал, перекрестился и вышел из алтаря. Галина из шкафа вылезает — лицо злое, старается перейти мне дорогу поперек.
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, — сказал я.
Она отскочила, как ошпаренная, побежала из храма.
— Вы исполняете свою волю! — сказал я ей вслед.
За руку, конечно, в таком деле не схватишь. Но, видно, она поняла, что Господь сделал явными ее черные дела. Проповедь попала в точку...
Молитва на таких людей действует, как огонь, — обжигает, они сами не свои становятся.
Еще во время моей жизни в Тогуре, когда я не был священником, а только пел на клиросе в храме Воскресения Христова, мне довелось столкнуться с одной такой женщиной.
По делам служебным зашел я в дом одного слесаря. Хозяйка, его мать, меня обедом угостила. Помолился я, сел за стол и по привычке про себя молитву читаю. Вдруг вижу, что с хозяйкой что-то неладное: из дома выскочила, потом бежит обратно, глаза навыкате, что-то шепчет, руками странные движения делает. Я спокойно сижу, ем, продолжаю про себя молиться. Она в горницу вбежала — и прямо ко мне. Я чуть отодвинулся и перекрестился. Вдруг посинели у нее губы, сама она побледнела и на бегу сквозь зубы выговорила:
— Никакого в этом толку нет!
— В чем? — удивился я.
— В колдовстве! — отвечает.
И падает без сил на лавку к печке — уставшая такая, подавленная. Пытается вскочить, убежать — и снова на место садится... Я чай допил, помолился, на иконы поклонился, а потом поклонился этой женщине. Как вскинет она руки в ужасе, как взвоет:
— Йы-ы-ы-ы-а-а-а-а!!!
Подхватилась — и бегом из комнаты. Господи, спаси меня!
Прошло месяца три или больше. В храме заканчивалась служба. Я, как всегда, пел на клиросе. Вдруг подходит та самая женщина — я сразу узнал ее. Стал молитвы читать. Вдруг она как бахнется в пол:
— Простите меня!!!
— За что простить?
Не отвечает, только плачет и все повторяет:
— Простите меня! Несколько раз ее спрашивал:
— Вы за что просите прощения?
Она лишь плачет и все одно и то же повторяет. Я поднял ее и повернулся к выходу:
— Ну, раз не говорите — то я ухожу.
Она принародно — опять упала мне в ноги и плачет во весь голос, кричит «Простите!», а за что — не говорит. Думаю, может, стесняется при людях, вышел с ней на улицу, отошли в сторонку.
— За что вы просите прощения? Как я могу простить, не зная за что?
Я уже все понял — и за что она прощения просит, и почему назвать своей вины не может. Не действует на православного человека ее «порча» — вот ей и тяжело. Все же я попытался вытянуть из нее признание. Сказал, что не могу простить ее неизвестно за что.
— Нам нельзя говорить!!! — вдруг закричала она.
— А чего — говорить нельзя?
— Так... Нельзя!
Тогда я напомнил ей, как она угощала меня (она до мелочей вспомнила, чем кормила), потом сидела у печки и вдруг сказала: «Никакого в этом толку нет».
— Помните, что вы мне ответили? — напомнил я. — Когда я спросил вас «В чем толку нет?», вы сказали: «В колдовстве!»
— Ой, нет, нет!!! Я так не говорила! — ойкнула женщина.
Я тогда выпрямился:
— Как — не говорила? Помнишь, чем угощала меня, — и не помнишь своих слов? А помнишь, как тебе плохо было, как после моей молитвы ты руки подняла — испугалась?
— Так это со мной так бывает... — протянула женщина. Словом, ни за что не захотела сознаваться.
— Ну, ладно, раз нечего тебе сказать — как я тебе прощать буду? Грех твой остается с тобой. Ты не хочешь сказать Богу «Прости мне, Господи» — значит, Господь так тебе все твое и оставит. Вот твоя работа — вот твоя награда! За доброе — добро, за плохое — той же мерой.
Так и ушел. Колдуну покаяться невозможно — если только от бесовских дел полностью отречься, всей жизнью своей, кровью смертные грехи омыть. А эта несчастная душа каяться не хотела. И когда она умирала, то совсем сошла с ума. Прости меня, Господи, я не судья ей. Но все-таки что было — то и говорю. А рассудить надо. Не судить, а рассудить. Не осуждать их, не мстить — Боже упаси (ведь Бог пришел спасти всех, всех — и бесноватых тоже исцелить)! Но защищать свою веру мы должны. Не дай Бог обратиться к врагу Божию. Избави Господи попасть в их общество.
Дедушкино наследство


Мой дедушка Роман Васильевич любил молиться. Много молитв знал наизусть. Нередко читал он молитвы над бесноватыми: 90-й псалом, «Царю Небесный» и другие. Верил, что святые молитвы любому, даже самому болящему человеку помочь могут. Наверное, по его детски чистой вере и дал ему Господь такой дар, что заранее знал, когда привезут к нему бесноватого. Приведут в избу связанного по рукам и ногам, а дед молитвы прочтет, святой водой покропит — и человек, который только что кричал и бесновался, становился спокойным, часа по 2 тут же спал после дедушкиных молитв.
Колдуны боялись моего деда. Он мог прямо обличить их. Недалеко от нас жил Гаврюха-колдун. Все его знали. Многие от него страдали и к деду за помощью шли. Не вытерпел как-то дедушка — пошел к этому колдуну:
— Гаврила Васильевич! Если ты еще будешь портить людей, я сейчас прочитаю молитву, после которой все дела твои падут на тебя, на твоих детей, на твой скот!
— Роман Васильевич! Прости — не буду больше! — засуетился колдун.
— Даешь слово?
— Даю.
Трудно сказать, знал ли дедушка какую-то особую молитву против колдунов. Думаю, вряд ли. Он читал обычные, всем известные молитвы, но с особым усердием и пламенной верой. Слуги нечистого это чувствовали и боялись благодати. Ну а то, что у колдунов в конце концов всевозможные беды начинались, падеж скота — так это по делам своим получали. Что сеяли — то и жали...
Именно дедушка Роман Васильевич научил меня, как лучше читать 90-й псалом — «Живый в помощи Вышняго». По 40 раз ежедневно, а людям больным, особенно бесноватым, лучше читать этот псалом наизусть. Я много раз убеждался в великой силе этой молитвы, если молиться с верой и сокрушением.
А пробовал ли кто-то когда-нибудь, хоть раз в жизни, — полный Псалтирь прочитать за день? Кто из нас так старался? За полный световой день прочитать полный Псалтирь — 20 кафизм. Я читал. Прекрасно. Легко. Прямо как будто из бани вышел — так хорошо. Попробуйте, люди Божий, найдите время и внимание. И читать надо не как-нибудь, как газету, а впитывать каждое словечко, размышлять — чтобы оно вошло в душу, освятило, очистило. Тогда вся бесовская сила из нас выскочит.
И хотя проповедь сатанизма сейчас работает на полную мощность, бояться ли нам сатанинских воздействий? Как часто наша грешная душа нас же мучает, открывает доступ врагу. Порой мы находимся даже под своим собственным проклятием. Но стоит отвратиться от зла и сотворить благо, как все сразу меняется. Ведь дьявол не может терпеть благодати.


 
 Страница 3 из 4 [ Сообщений: 35 ] 
На страницу: Пред.  1, 2, 3, 4  След.

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Наши сайты:
SmertiNet.ruСайт SmertiNet.ruAhirat.ruСайт Ahirat.ru
© 2012-2023 Смерти нет!
При поддержке phpBB Group и русскоязычного сообщества phpBB

Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика
Time : 0.134s | 21 Queries | GZIP : On