Сообщения без ответов | Активные темы

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Начать новую тему  Ответить на тему 
 Страница 4 из 4 [ Сообщений: 35 ] 
На страницу: Пред.  1, 2, 3, 4
АвторСообщение
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:52 
Не в сети
Аватара пользователя

Икона - это проповедь для нас

«Славьте Моего Сына...»


Служил я тогда на окраине Новосибирска, в Первомайском районе, в Никольском храме. Увидел во сне Иверскую Афонскую икону — будто подхожу я к ней, а Царица Небесная и говорит: — Славьте Моего Сына.
Когда стал священником, я и так старался как мог везде славить Господа. А после этого сна у меня появилось необыкновенное чувство ревности: нет сил молчать, хочу говорить всем о Боге. У меня такая энергия появилась, я всех бы, всех сейчас повернул к Богу!
До сих пор воспоминание о том сне наполняет меня необыкновенным благоговением. И думается: какая от всех нас ревность требуется, ревность за правду Божию, за чистоту, за любовь Небесную, которая всю нашу жизнь освящает.
Как Михаил Николаевич атеистом работал

Мой друг-одноклассник, Михаил Николаевич, с которым мы и учились вместе, и в армии служили вместе, по фамилии, как и я, был Бирюков. Наши деды были троюродными братьями — пятое или шестое колено. Работал он в школе в селе Колпашево Томской области преподавателем истории, а потом его взяли в пропагандисты. Атеистом работал — ездил по поселкам, по школам, по районам и всё антирелигиозные лекции читал. Против церкви проповедовал. А мамочка Анна и папочка Николай в церковь ходили. Начальство его было очень этим недовольно:
— Михаил Николаевич, ты человек передовой, читаешь лекции против Бога, а твои родители такие отсталые — в церковь ходят. Запрети им. Пусть тебя не позорят. А то придется тебя от лекционной работы отстранять.
Приехал он к родителям и стал их уговаривать:
— Мама! Папа! Прошу вас, не ходите в церковь. Из-за вас меня с работы могут снять.
— У тебя есть работа! — говорит отец. — Возвращайся в школу. Зачем ты согласился против Бога лекции читать?
А он свое: работа ценная, его возят на машине, он в почете, только «отсталость» родителей мешает.
— Миша, сынок, — отвечает мать, — ты не веришь — не верь, делай свое дело. А я как ходила в церковь — так и буду.
Так и не смог он уговорить отца с матерью.
Шло время. Отец умер. Тогда Михаил Николаевич решил хитростью отвадить мамочку от церкви. Решил ее в своей квартире поселить. Привез в гости:
— Вот, мама, твоя комнатка. Я все для тебя приготовил, чтобы тебе хорошо у меня жилось.
— Нет, Мишенька, не поеду к тебе жить! Ты ведь не дашь мне иконы повесить, свечки не дашь зажечь?
— Нет, мама, не дам...
— Тогда я лучше буду одна в своем доме жить.
— Ну, что ж, мама, живи. Только не ходи в церковь — прошу тебя.
— Нет, Миша, не проси. Как ходила, так и буду ходить.
Но пришло время — и мама умерла. Михаилу Николаевичу позвонили, он срочно приехал. Увидел мать под иконами — досада его взяла: придут, дескать, сейчас старухи со свечами да с молитвами, священника позовут. Взял тело матери на руки и понес к машине — похороню, дескать, по-своему. Только дошел он до двери — что такое: не видит ничего!
Почему нет света? Где свет? — стал требовать. А как ему поможешь? Это ведь не лампочку включить! Проверили — он не видит абсолютно. Под руки его увели, посадили в машину — и в больницу в Томск, в глазное отделение. Но профессора ничего не могли сделать, никакие лекарства не помогали. Зрение вернулось к Михаилу лишь когда матери 40 дней справили. Только тогда он начал нормально видеть, освободился от своей «странной» болезни. Когда прозрел и вышел из больницы — сказал: — Теперь, как и мать с отцом, пойду в церковь. Власти говорили, будто у него с головой что-то случилось. Но на самом деле он уже не смог больше «проповедовать» против Бога. Замолчал. Надо думать — после такого вразумления что еще можно сказать!
Это была истинная правда. Этот Михаил Николаевич до сих пор жив — живет в селе Колпашево Томской области.
Как иконе глаза завязали


...Когда мы на ссылке были и среди ссыльных начали колхозы создавать, из одного такого нового поселения надергали мужиков и стали строить конный двор — благо леса полно.
В дом к хозяйке, живущей по соседству со стройкой, приехал бригадир:
— Анна Ивановна! Тут рядом конный двор строят, мужикам обед будешь варить.
Привозили продукты: хлеба, крупы, моркови, мяса — и она кормила этих рабочих.
Подошел Великий пост. Привозят, как обычно, мясо, крупу — и все остальное. Анна и говорит:
— Да сейчас же пост Великий. Вы же верующие! Как же вы постом мясо будете кушать? Мне даже варить неудобно.
А бригадир ей:
— Не твое дело. Вари — мужики работают, их надо кормить. А сама не хочешь — не ешь!
Приходят мужики обедать — их десять человек было, а Анна уже наварила мясной суп, мясо приготовила. Приказали так. Но все же душа ее не на месте:
— Как вы будете есть? Ведь сейчас пост.
И ушла на кухню. А у нее икона над столом висела. Мужики вроде смутились. Один Иван нашелся — такой «смелый» — взял полотенце, залез на скамейку и смеется:
— А мы сейчас Боженьке глаза завяжем, и Он не увидит, что мы будем мясо кушать. Вот нам греха и не будет!
Словом, завязал иконе глазки. А хозяйка ничего этого не видела. После обеда этот «смельчак» стал развязывать икону со словами: «Ну вот, Боженька ничего не видел!» Анна Ивановна и увидала:
— Ты что делаешь, Иван, с ума сошел? Крыша поехала?! Проси скорей прощения...
Отругала его как могла. А Иван только смеется:
— Если Бог есть — пусть накажет меня. Вот у наших все отобрали, всех сослали — Бог никого не наказал. Ну, и где Он, Бог?.. Я не верю теперь, что Он есть.
Когда Иван пришел домой, то своей жене Евдокии рассказал, что он сделал.
— Ой, ой! Что ты наделал! Проси прощения! Кайся! — испугалась она.
А он ей те же слова повторяет, что за обедом сказал:
— А ежели есть Бог — пусть накажет меня.
— Да ты что такое болтаешь?! — жена начала плакать.
— Не плачь, Евдокиюшка, ну пострадаю так пострадаю. Зато буду знать, что Бог есть.
Вот до какого помрачения можно дойти — просить у Бога наказания!.. Так и лег спать Иван.
Утром хозяйка встает, на кухне свое дело делает. За ней встает хозяин, пытается лампу керосиновую зажечь, спичкой чиркает... Жена удивляется:
— Ты зачем, Иван, лампу зажигаешь? Ведь солнце уже подымается, совсем светло стало.
— Какое светло — темно!
Спичка у него в пальцах горит, а он ее не видит. Достает вторую спичку. Тогда жена отбирает спичку, зажигает перед его глазами и спрашивает:
— Ну теперь видишь?
А он только по столу руками щупает, где лампа стоит. Ни спички, ни солнца — ничего не видит. Черная ночь для него настала.
Жена затряслась, зарыдала: муж ослеп! Тогда Иван понял: Господь отнял зрение. Заплакал Иван: значит, Бог есть!
— Пойдем скорей в больницу! — говорит ему жена.
— Зачем в больницу? — отвечает Иван. — Бог меня наказал, больница не поможет...
Евдокия упала на колени, давай перед иконами просить за мужа.
— Что ты плачешь, — говорит Иван, — я же сам просил. Вот наказание и пришло.
А на следующую ночь он видит сон. Спаситель прямо с той самой иконы, над которой Иван надсмеялся, говорит ему:
— Ты мне глаза завязал — и Я тебе глаза завязал... Вот так-то. А когда 40 дней прошло — отошли глаза.
Видно, жена молилась усердно. А Иван таким проповедником веры православной стал — будь здоров!
Произошло это в 1932 или 1933 году на севере Томской области — в Нарымском крае, куда ссылали людей.
«Не могу зайти в церковь!..»


Сколько я повидал за годы моей службы различных паломников и исповедников — со всей России! С разными грехами приходят к священнику люди, но особенно горько бывает слышать о тяжких последствиях, какие бывают у тех, кто кощунствует или глумится над иконами.
Один такой случай произошел в Самарканде. Субботняя всенощная уже закончилась, народ расходился. В это время в дверях храма появился молодой мужчина, очень больной даже с виду. Лето, жара — а он в шапке, и все за голову держится. Прихожанка, которая прибиралась в храме, подошла к нему:
— Дяденька, освободите церковь, закрывать надо.
А он словно не слышит, к дверям прислонился. Усадил я его на лавочку, стал расспрашивать:
— Что с тобой? Ты болен?
— Голова болит, — ответил.
— Давно ли с тобой такое?
Он и рассказал свою печальную историю.
«Учился я в институте и очень стеснялся, что дома у нас были иконы — мама перед ними молилась каждый день. Я же не верил в Бога. Глупостью казалась "отсталость"матери. Сколько раз просил я ее:
— Мама, убери иконы!
— Да ты что, сынок, как можно говорить такое! Долго я спорил с ней, но мать — ни в какую! Наконец, я
решил больше не упрашивать ее, а просто убрать иконы. Так их спрятал, что никто не найдет.
Мама пришла с работы, глядь — икон нету.
— Володя, где иконы ?
— Не спрашивай, мама, нету их.
— Куда ты их дел, Володя? Отдай, не бери греха на душу!
— Нету икон.
Как ни просила мать, не мог я ей сказать, что сделал с иконами. Она заплакала. Долго плакала. Умоляла:
— Отдай иконы!
Я молчал. Наконец, мать сказала сгоряча:
— Дурак ты, дураком и будешь!
Вот и все. Мне не по себе стало немного от этих слов. Но я храбрился, лег как ни в чем не бывало. Но в полвторого ночи проснулся от страшной боли в голове — так мне тяжко сделалось, что я схватился за голову и кричал во весь голос.
Мать вызвала "скорую помощь", увезли меня в "психушку". Шесть месяцев пролежал, как ни кололи — головные боли не проходят, и сам я вроде как умом повредился. Мать давай плакать, корить себя:
— Да зачем я так сказала на своего сынка ?!
То в одну церковь бежит, то в другую — кается, просит прощения. А чего просить, если икон нет...
Наконец решилась, пошла в больницу, написала расписку, чтобы отпустили меня домой. А я дома больше половины месяца не спал. Не могу спать — и все тут. Никакие таблетки не помогают. Мне кто-то подсказал:
— Володя, ты в церковь пойди.
Вот я и пришел в церковь. Мне здесь легче — так спокойно стало. Можно у вас ночевать остаться?..»
Снял этот несчастный Володя шапку и стоит, упершись головой в дверной косяк. Все уже вышли из церкви, а он все стоит — будто уснул. Ему снова напоминают:
— Храм закрывается уже...
Он отошел на несколько шагов. А потом снова просит:
— Можно я у вас ночевать буду?
Ну, покормили его ужином, оставили на ночь. Потом еще на одну. И так он месяц жил при церкви — домой даже не думал появляться. В гараже ему постель устроили, поставили шифоньер, стол. Читал он много — ему книг надарили... А мать его потеряла совсем: и в «анатомичку», и в милицию, и в больницу обращалась — нигде нету. Опять плачет:
— Куда Володя девался?
В соседней церкви ей сказали, что сын в Георгиевском храме. Прибежала она к нам, залилась слезами:
— Володя, ты живой! Слава Богу! Я уж думала, что совсем тебя потеряла... Сыночек, прости меня!
— Мам, за все — слава Богу.
— Пойдем домой, сыночек.
— Нет, мама, не пойду. Мне тут хорошо. Поплакали они вместе, а потом мать снова спрашивает:
— А все-таки, Володя, куда ты иконы девал?
— Ох, мама, их нету — не спрашивай больше об этом! — снова помрачнел сын.
Так три года он и жил при нашем храме. Но в сам храм не заходил — не смел. Однажды я попросил его:
— Володя, пойдем, поможешь мне помянники читать. Он только через порог храма ступил — вздрогнул, будто его ударили, как за голову схватится:
— Ой!!! Батюшка, я не могу в церковь зайти!
И выбежал из храма. Только в церковной ограде мог ходить спокойно. Вот что значит — икона! Страшно не то что кощунствовать — без благоговения прикоснуться к ней.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:53 
Не в сети
Аватара пользователя

Примирение с Небом


Это случилось в Томской области в Колпашеве. Одна девица, по имени Зоя, закончила 10 классов, получила аттестат зрелости. Пришли к ней три школьные подруги чайку попить. Увидели иконы — начали смеяться:
— Глядите-ка — иконы держат!
Хи-хи-хи да ха-ха-ха! Зоя смутилась, покраснела. Мать пришла с работы — дочь ей ультиматум:
— Мама, убирай иконы!
— Ты что, дочка?.. Ни за что я этого не сделаю.
Две недели шла борьба. Мать не уступает. Плачет от горя. А дочка вошла в богоборческий раж:
— Мам, тогда я эти иконы уберу сама!
— Уберешь?.. Тогда, доченька, я тебе горшочка ни разу не поднесу, пить не подам!
— Да что ты такое говоришь, мама?!
— Как мать сказала — так и будет, если иконы тронешь. Будешь лежать пластом на постели — парализует тебя. Тебе Царица Небесная отнимет ножки, отнимет у тебя разум — будешь как глупенькая лежать...
Зое стало не по себе. Но все-таки она не отступила от своих замыслов. Тогда мать начала акафисты читать. Она работала сторожем — и по 3-4 акафиста за ночь успевала прочесть: Спасителю, Царице Небесной, чтобы вразумили ее дочку Зою.
— Царица Небесная, прости! — непрестанно взывала мамочка со слезами.
И однажды — прошло две недели или больше — в ночь с субботы на воскресенье дочь как крикнет:
— О-о-ой, мама! Давай крестик! Давай молиться! Скорей!!!
— Да что случилось, Зоюшка?
— Не спрашивай! Не расскажу. Страшно!
Надела крестик Зоя, встала на колени. Помолились вместе с матерью часа два. Немного успокоившись, дочь рассказала:
«Какая-то милая, хорошая монахиня, красивая-красивая, держит меня за руку и ведет на запад. Одета она в блестящее коричневое одеяние — такого дивного цвета на земле вообще нет. Вокруг — черная ночь. А там, где мы идем, светло, как при солнце. А откуда свет поступает — не видно. Долго шли мы молча. И подвела меня эта монахиня прямо к крутому обрыву, метров 15 глубины. А там темная, грязная вода, в которой плавают и крысы, и крокодилы, и какие-то гадюки. И люди среди этих гадов плавают. Человек вынырнет — а крокодилы за ним гонятся. Он ныряет — и крокодил за ним. Картина, конечно, ужасная. Но я сначала не поняла что к чему. Тогда эта женщина говорит мне:
— Ну, вот, Зоя, если будешь Бога гнать, то в таком месте будешь во веки веков».
Когда эта девица услышала, что эти ужасы касаются ее лично, проснулась да как закричала:
— Давай, мама, молиться!.. Давай мне крестик скорее!
Потрясло ее, как духовно страдают люди, которые борются против Бога — пусть даже словом. Встали они с матерью на молитву — часа 2 молились на коленях. И такое вдруг горячее желание появилось у Зои — молиться, немедленно пойти в церковь, никого не стесняясь...
— Пойдем, мама, в церковь!
— Рано еще, дочка, только 4 утра — поспи немного...
Всего два часа Зоя помолилась с матерью — а уж и слезы покаяния появились, и изменилась она, духовно совершенно другой стала. То против Бога шла, а теперь за Богом потянулась. Молитва — это проповедь великая!..
В 6 утра проснулась Зоя со слезами на глазах:
— Ой, мама, мама, ну зачем я проснулась?.. Пыталась снова закрыть глаза — нет, не спится.
— Что же ты видела? — удивилась мать. И Зоя рассказала...
«Ту же самую удивительную монахиню — но только вела она меня на восток, по дороге, прямой, как струна, сияющей стальным блеском и ровной, как стекло. Тихо шли мы, не торопясь — уже не тьма, а дивный свет кругом. Подошли к огромным резным вратам — красоты такой, что ни одному художнику не создать. Врата эти сами открылись перед нами и сами закрылись. А дорога идет вдаль через прекрасный сад, полный порхающих птиц, благоухающих цветов, необыкновенных плодов. На это невозможно смотреть без восторга! Смотрим — впереди показался золотой крест, послышалось дивное пение, несущееся из окон храма. Ой, как хорошо поют! Я слушала, слушала — и у меня слезы потекли от этой Благодати... Монахиня молча смотрела на меня, а потом спросила:
— Ну, как, Зоя, нравится тебе церковное пение? Я смогла выговорить только:
— Ой, как нравится! Как хорошо!.. — и заплакала. И в тот же момент проснулась. Мама, мама, зачем я проснулась ?!»
После этого Зоя стала ходить в церковь без всякого стеснения — никого не стала бояться... От самой Зои я и услышал эту историю.
Вот вам живая проповедь — как мать вымолила безбожницу-дочь. Сами-то мы, без материнских молитв, и не слышим обращенного к нам Божиего слова. Глухие сердцем бываем. А мать, Мария Ивановна, — она все глаза выплакала, неотступно молилась, каждую ночь по нескольку канонов и акафистов читала за дочь.
А потом пришло время — мамочка умерла... Дочка осталась одна, и так уж случилось, что заболела она туберкулезом... А ее подруги — врачи, такие хорошие, заботливые, стали приносить ей лекарства, продукты. Зоя же решила:
— Господь дал мне болезнь — я должна ее терпеть!..
И все вспоминала, что она видела в небесном саду — такая там была радость, такой свет! Не мне судить, права она или нет, — но только не стала она лечиться, два года туберкулезом болела, а никакого лекарства в рот не взяла... А когда умерла — лежала в гробу со светлым лицом, будто восковая, легкая, неземная — примиренная с Небом, против которого она восставала по неразумию своему.
Иверская вернулась!


Случилось это в феврале 1996 года на станции Болотное Новосибирской области. Двенадцатилетняя девочка Света страдала расслаблением рук. Сколько ни лечили ее в разных больницах — ничто не помогало: руки у нее не поднимались совсем, сильно болели, только кисти едва действовали, с трудом ложку могла удержать. Родители сокрушались, конечно, но не умели помочь девочке — Бога-то они, как многие при советской власти, не знали.
Как-то приснился Свете удивительный сон. Девочка потом рассказывала журналисту Сергею Панфилову:
«Увидела я во сне необычно красивую тетю в розовой блестящей одежде, в прозрачных туфельках розового цвета. Подходит она к постели моей и говорит:
— Света! Что же ты лежишь?
— Тетя, у меня руки сильно болят, — отвечаю.
— Света, встанешь утром — залезь на чердак, там под потолком лежит икона, завернутая в ткань. Приложись к этой иконе — и получишь исцеление».
Света проснулась — никому ни слова не сказала. С трудом залезла на чердак. Нашла сверток с иконой. Развернула, ахнула: ой, как женщина на иконе похожа на ту, что ей приснилась... Не зная, как надо прикладываться, только прислонилась к иконе — и почувствовала удивительное тепло. Появилось чувство, что руки исцелены. Решила испытать — и сразу же с радостью подняла свои руки, не ощущая прежней боли. Слезла с чердака, побежала к матери на кухню:
— Мамочка, смотри, смотри, а руки-то у меня поднимаются!
— Да быть не может! — не поверила мать своим глазам. Ведь врачи уже никакой надежды на исцеление не оставили. Никак не может мать поверить своей радости:
— Да как же это случилось, доченька?..
Света и рассказала матери про свой сон. Радуется девочка, без конца поднимает руки:
— Смотри, смотри, мамочка! Мать заплакала:
— Беги за отцом, дочка!
Отец тут же прибежал из депо, где он работал. Достали спрятанную икону (56 лет она в пыли пролежала), вычистили, вымыли, вытерли — это был старинный Иверский образ Пресвятой Богородицы, 80 сантиметров в высоту, 65 — в ширину, написанный и освященный на Афоне в 1909 году. Поклонились родители Матери Божией, помолились, как умели, поплакали. Образ в красный угол повесили.
А на следующую ночь Царица Небесная снова явилась
во сне Свете и говорит:
— Скажи, чтобы отнесли икону в Мои храм Света когда проснулась, тут же об этом маме рассказала. Тогда отец Светы взял икону и пошел в ближайший храм святителя Николая, рассказал отцу Анатолию все, что случилось и ч го повелела его дочери в сонном видении Матерь Божия. Отец Анатолии глянул на икону и говорит:
— Невдалеке от нас, на станции Мочище, есть храм в честь иконы Божией Матери «Скоропослушница».
Тут же позвонили настоятелю этого храма отцу Геннадию, сказали: ждите, часа через три привезем к вам чудотворную Иверскую икону, которую Сама Богородица повелела отнести в Свой храм. С молитвами, с песнопениями взяли икону на руки и повезли на электричке. Встречали ее на вокзале больше сотни прихожан со свечами в руках. Торжественно препроводили святыню в храм. И кто в тот день прикасался к этой иконе — не знаю, какая уж у них вера была, но все, по великой милости Божией, получили исцеление! Случай этот стал широко известен во всей Новосибирской области. Приезжала съемочная группа с телевидения, рассказывали про исцеления больных. А после телепередачи сколько народу перебывало у иконы — не счесть! Несколько недель источалось миро от этой Иверской иконы, писанной на Афоне, которая пролежала на чердаке 56 лет невредимой в годы гонений на веру. Она была обретена, чтобы явить нам чудо и подкрепить нашу веру.
Я каждый год езжу в Мочище, где находится чудотворная икона, люди до сих пор получают от нее исцеления от различных недугов, в том числе и онкологических.
И мы должны не забывать благодарить Господа за это. Это благодать Божия посещает нас.
Сейчас много подобных случаев — явлений мироточения, слезоточения, кровотечения икон. У нас в Новосибирске в Великий пост появлялись натуральные слезы на иконах Божией Матери и Спасителя. Их брали на анализ и убеждались: слезы, и ничто иное! Все гадают, что это может значить. А я так думаю: когда икона плачет — это проповедь для нас, чтобы мы позаботились о покаянии.

Современные иконоборцы


Всего этого не слышат, не хотят услышать современные иконоборцы — протестанты, которые святую икону называют идолом, смеются над ней. Я сам лично слышал такое не раз. К нам сейчас в Новосибирскую область различные проповедники иностранные (или иностранцами обученные) приезжают, над иконами глумятся. Лет 8 назад один такой пришел в наш храм в Бердске, поздоровался за руку — и, как говорится, вопрос в лоб:
— Скажите, батюшка, почему вы идолам поклоняетесь?
— Как звать-то тебя? — спрашиваю
— Геннадий.
— Геннадий, я старик, слепой, не вижу, а ты молодой, у тебя глазки зрячие, ты покажи — где ты идолов увидел в церкви?
Он показывает на икону Царицы Небесной. У меня даже руки опустились. Нехорошо мне стало. Говорю ему:
— Слушай, Геночка! У тебя мамочка есть?
— Есть.
— А мамина фотография?
— Есть, конечно.
— Ты где живешь?
— В Новосибирске.
— Ну, так ты, Геночка, когда домой приедешь, возьми фотографию мамы, подойди к мамочке и говори: «Мам, а вот это — идол!» Что она тебе скажет?!
Он только глазами заморгал...
— Ну что, говори, идол это?! Замолчал «проповедник».
— А паспорт у тебя есть, Геннадий?
— Есть.
Взял я паспорт и на его фотографию показываю:
— Ген, вот это идол!
— Так это же человек, — сказал он, смутившись.
— Ах, человек? Значит, не можешь на свою фотографию сказать, что это идол?
- Нет!
— А ты знаешь, на Кого показал на иконе?
— Вы называете ее Царицей Небесной, а она такая же женщина, как все, у нее много детей было, — и давай куролесить, все сектантские басни выкладывать.
— Да ты, видно, не знаешь, чья Она Мама? — спрашиваю я.
— Знаю. Мать Иисуса.
— А почему же ты на свою мамочку не можешь сказать, что она идол, а на Мамочку Иисуса, Которого ты проповедуешь, ты дерзко говоришь, что Она идол? Этот портрет — Ее личность! Ты знаешь, что позоришь Иисуса Христа? Какой же тебе благодати Христос даст, если ты Его Мамочку называешь идолом?
И замолчал он... Долго мы с ним сидели, разговаривали.
— Вы и креста не признаете, — говорю ему.
— А зачем? И где написано, чтобы креститься? Ведь Иисус Христос креста не носил, только вы крестик носите!
— Как не носил?! Он — основатель крестоношения, Он нес деревянный крест на Голгофскую гору, на этом кресте Его распинали. Знаешь?
— Знаю.
— А ты говоришь — не носил! На этом кресте Он победил смерть. Вот мы и носим крест в знак Его любви, в знак Его победы над смертью. Крестик этот — оружие против врага. Мы этим крестом тоже побеждаем — всякие лукавые мысли отгоняем. Вы крестов не носите и не креститесь, а мы крестимся — во имя Отца и Сына и Святаго Духа, — и я начал осенять себя крестным знамением.
Как вскочил сектант, как бросился бежать от меня. А я, хоть и старик, но догнал его:
— Ты что, Геннадий, убегаешь?
— Так ведь это же смерть! Крест — это смерть! — говорит он мне.
— А ты видишь меня — я хоть и старенький уже, немощный, но живой. Сколько я крестился — всю жизнь, с самого детства, и крест ношу, и на фронте был — но не умер! Кто тебе сказал, что это смерть?
— А нас так учат...
А у самого все руки исколоты наколками — ну прямо как перчатки разрисованы.
— Что это с твоими руками, Гена? — спрашиваю.
— Я в лагере сидел два года, там нечего делать, кололись — я весь исколотый...
Расстегнул он рубашку, показал — а там «свитер» целый на теле выколот. Вот сектанты и ловят таких, воспитывают. И литературу бесплатную дают, посылки контейнерами присылают из Америки, из Англии, из Германии — лишь бы души их заполонить.
Такую же сатанинскую ненависть к иконе и кресту проявляют иеговисты. Сам наблюдал. Как-то позвонила мне в квартиру одна шустрая девица:
— Идите скорей на детскую площадку, там сейчас проповедь говорить будут.
Вышел я на площадку, смотрю — молодые люди сидят на скамеечках. Я говорю:
— Как приятно, молодые люди речь ведут о Боге...
— Да, дедуль, — отвечают, — сейчас будем проповедь читать, только все дома обойдем. Через 15 минут начнем.
— Что же вы читать будете? — спрашиваю.
— Пророка Моисея.
— Вот как хорошо. Ну а в церковь вы ходите?
— Нет пока, мы еще только собираемся церковь строить.
— Какой же вы веры?
— Православной.
— Я вас ни разу не видел в православной церкви.
- Так мы туда не ходим, мы — иеговисты.
— Зачем же вы обманываете людей, говорите, что православные? Люди разобрались в вашем обмане. Смотрите — уж полчаса прошло, а никто на вашу «проповедь» не идет, ни одного человека.
Начал задавать им вопросы. Им отвечать нечего.
- О, да вы знаете Священное Писание! - говорят.
- Еще как! Только в отличие от вас мы крестимся - вот так, - и только я стал осенять себя крестным знамением -сектантов как ветром сдуло. Бегут и оглядываются на меня. Я говорю:
— Вон вы кто, креста боитесь!
- Дедуль, так это же смерть...
Не стал я спрашивать, кто их этому научил, - и так понятно. Вот уже второй сектант сказал, что крест это смерть. Это мнение бесовское, сатанинское. Всё это борьба против Креста. Надо защищать Крест и икону. Быть солдатами Небесного Отечества.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:55 
Не в сети
Аватара пользователя

Оружие нашей победы


Эта жизнь, Богом данная, настолько драгоценна, что мы должны ценить ее, дорожить ею и радоваться без конца. Ведь Бог сотворил мир для радости, для добра, для любви, чтобы мы как дети радовались, играли, веселились. А у нас нет такой радости. Я вот только радовался в жизни, когда окончилась война.
А сейчас война еще не кончилась. Она идет, продолжается. По всей России — духовная война. Это-то мы видим. И будущее страшит нас ужасно. Как дальше жить? Везде обман, насилие различное, убийство. Что нам дети скажут на это? Могут ли они нам сказать благодарное слово за то, что мы приготовили им для жизни? Ничего умного, ничего доброго нет. Все одно — папиросы, хуление, насилие, нравственная грязь. Мне даже страшно порой, что мы с нашими детьми делаем.
Однажды во время встречи в школе один мальчик спросил меня:
— Батюшка, а почему нам теперь стали говорить, что Бог есть? Ведь нам все время говорили, что Бога нет. Что Он — в отпуске что ли был, Бог?
Видите: до чего нам мозги туда и сюда крутили, детей замучили. Как же не защитить нам таких обманутых деточек? Не рассказать им о правде, о курсе духовной науки?
Так что наша жизнь — это школа, и школа, и школа. Гонение на Православие — оно от сотворения мира. Оно было и в революцию, и в сталинское, и в хрущевское время. И всегда человек стоял перед выбором И сейчас стоит, хотя гонений внешних нет. Но гонит враг наше сознание христианское, совесть нашу теснит, чтобы мы дрогнули, чтоб с креста, данного нам Господом, сошли. А выбор — он всегда перед нами. Или Христос — или дьявол. Другого нет. Вспомним и осознаем, как нас искушали, что было — прежде и теперь. Это все наши экзамены на то, какие мы христиане.
«Коммунист, дай нам хлебушка!..»


В начале 90-х годов около года я служил в рабочем поселке Колывань, под Новосибирском, где работал на восстановлении храма Александра Невского. Один работник местного поссовета рассказал об обмане, который придумали коммунисты в первые годы советской власти, чтобы отвратить детей от Бога.
Человек этот был тогда совсем малышом, ходил в детский сад, который устроили в доме сосланного священника. Время было голодное — хлеба не было. На втором этаже батюшкиного дома был резной тесовый балкончик. Туда поставили корзину с нарезанными кусками хлебушка, привязали к корзине веревку, посадили туда человека. А внизу гуляли дети — двенадцать или четырнадцать малышей. Ребятишкам снизу этих приготовлений к «спектаклю», конечно, видно не было. И вот один «агитатор» так заговорил с детьми:
— Детки, вы, наверное, кушать хотите? Да? Тогда кричите, громко кричите: «Боженька, дай нам хлебушка!»
Детки, конечно, кричат, стараются.
— Ребятки, Боженька вас не слышит, еще громче просите!
Дети громче выкрикивают:
— Боженька, хлебушка нам дай!
— Почему же Боженька не отвечает? — спрашивает тот «агитатор». — А может, никакого Боженьки и нету вовсе? А раз нету — никто вам хлебушка не даст... А теперь кричите: «Коммунист, дай нам хлебушка!»
Они только крикнули - как сверху, с балкона, опускается на веревочке корзинка с хлебом, как бы сама собой.
- Вот видите, дети: никакого Боженьки нет, а есть коммунисты! Нате, дети, кушайте! Будем теперь жить с коммунистами, а Бог нам не нужен.
На деток малых тогда этот дешевый прием безбожной «проповеди» произвел впечатление, тем более что тогда кусок хлеба дорого стоил.
Но что сейчас нас, взрослых и умудренных, заставляет верить, когда, как и в прежние времена, нам лгут о Боге? Скольким таким обманам мы готовы верить? Лукавые заморские проповедники, всякие «благодетели» травят нам души своими байками, а мы искренне считаем, что они хотят просветить нас. Строители глобалистского мира внушают нам, что христианство устарело, и мы верим, что оно мешает благоденствию. Поверим ли новым льстивым словам против Христа? Предадим ли веру и родную жизнь? Вот выбор для каждого из нас.
«Сними крестик!..»


Может, и очень скоро, настать время, когда каждого из нас спросят: в кого веришь? Исповедуем ли тогда Христа безбоязненно? Или отречемся ради сытости и спокойствия?
Для укрепления в вере нам почаще надо обращаться к жизни исповедников, потерпевших за веру.
Во время моей службы в Самарканде я познакомился со стареньким священником отцом Кондратом и псаломщицей Агриппиной Ивановной Меленчук. Удивительны их судьбы. Оба из Белоруссии. Оба старенькие. Оба калеки. Оба по 10 лет отсидели. Что они земляки, узнали в храме: батюшка обратил внимание на седенькую старушеньку Агриппину Ивановну — пела она хорошо. Такой дивный голосок у нее был! Поставил псаломщицей.
Агриппина пострадала за крестик — то есть за крест Христов, который она не сняла даже перед угрозой тюрьмы и ссылки. Родителей ее — «врагов народа» — арестовали, ее же отдали в детдом. Когда выросла, устроилась работать в Минске на ткацкую фабрику. Мастер ее цеха заметил, что носит она крестик, подошел к ней:
— Агриппина, сними крестик.
Она молчит — ничего не сказала. Мастер и на другой день к ней с тем же требованием. Она опять ничего не ответила и крестик не сняла, хотя могла, как многие, для вида снять или запрятать куда-то. На третий вечер мастер говорил с ней резко, почти кричал:
— Агриппина, ты почему крестик не сняла?!
Вот так, значит. Помешал им крестик. Она опять ничего не ответила. На четвертый вечер ее вызвали в контору. В кабинете директора сидели два человека в черных кожаных пиджаках.
— К нам поедете, — сказали ей.
Та было упираться. А директор успокаивать стал:
— Да поезжай, Агриппина, что ты — боишься, что ли? Ведь никуда не денешься — привезут тебя обратно...
Когда за машиной закрылись двое железных ворот, сердце у Агриппины стукнуло: «Ой, куда привезли?» Закричала:
— Отпустите меня!
Да уже поздно было. Усадили арестованную за стол — и пошли допросы: где родилась, кто родители, родные — всю подноготную выспрашивали. Следователи менялись один за другим, начиная сначала одни и те же вопросы задавать, а она все это время на табуретке сидела. Тогда она говорит:
— Так сколько вы манежить меня будете? Я есть хочу! Принесли ей кусок хлеба и кружку кипятка. Потом крестик увидали. Потребовали:
— Сними крестик!
— Нет, не сниму — я крещеная.
Настаивать не стали, но подошли трое охранников:
— Снимай платье!
— Нет! Убейте — не сниму платье! Я девица.
Бесполезно протестовать. Грубо осмотрели ее: нет ли каких пятен на теле, родинок, бородавок — особых примет на случай побега. Она тогда все еще не поняла, к чему дело идет. Потребовала после допроса:
— Везите меня домой!
— Куда тебя ночью везти? Отдохни у нас.
Завели ее в кладовку, где хранились доски, уложили на голый деревянный топчан. Уснула она крепко — намучилась на допросах. Утром соскочила, хотела свой крестик поцеловать, хвать — а крестика нет. Шарила, шарила — нигде нету. Ночью, пока она спала, пришли и сняли крестик.
На фабрику Агриппина так и не вернулась. Ее без всякого суда отправили в заключение на 10 лет в красноярскую тайгу. За что — никто не сказал. Приговора не было. Десять лет проработала на лесозаготовках. А после освобождения поехала не в Белоруссию, а в Узбекистан, где и познакомилась со своим земляком, отцом Кондратом, стала псаломщицей.
А батюшка был поистине чудотворцем. Под конец жизни высох совсем, тяжело ему стало. Матушка Агриппина слышала, как он встал перед иконами (а икон у него было — от пола до потолка!) и попросил:
— Господи! Благослови меня умереть безболезненно!
— Батюшка, ну что ты делаешь, чего ты просишь? — говорит ему Агриппина. — Зачем смерти просишь?
— Мать, я устал. Не могу. Тяжело. Ну, куда я — старый? Пора умирать, — отвечает отец Кондрат и снова молится, — Пресвятая Богородица! Помоги мне умереть безболезненно...
Только к иконе подошел — как упал и умер. В 1977 году это было. Позвонили мне — я приезжал на похороны. Тогда матушка Агриппина все и рассказала — про него и про себя. Какую она школу жизни прошла. 10 лет в лесу провела — за то только, что крестик носила.
Кто-то крест, как украшение, в ушах носит — смеется над святыней, а есть певцы и певички — и вовсе непристойно с крестом обращаются, кощунствуют. А простой русский солдат Евгений не снял креста, как того от него требовали в обмен на жизнь, и принял мученическую смерть от руки чеченских бандитов. И сегодня живо исповедничество в сердцах православных.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:56 
Не в сети
Аватара пользователя

«Ты опозорила нас...»


Трудно верующему ребенку учиться среди атеистов, особенно если неразумные учителя во что бы то ни стало хотят заставить его отречься от Бога. Но Бог и детям дает силы для исповедничества.
Вот какая «битва» происходила в конце 60-х годов вокруг моего старшего сына Володи, который учился в Колпашеве с 1-го по 10-й класс в школе № 3, на одни пятерки, четверки бывали лишь изредка. Все эти годы был он старостой в классе. Все учителя и школьники очень его уважали. Он на олимпиаде по математике занял первое место в области. На всех собраниях только и слышали: — Володя... Володя... Такие успехи... Говорю это не для того, чтобы похвастаться. Дело в том, что сын никогда не выставлял напоказ свою веру, потому директор и не подозревал, что гордость школы, будущий золотой медалист (об этом все в школе говорили открыто), на самом деле «отсталый человек», как тогда говорили о верующих. Но, видно, пошли какие-то разговоры, или кто-то сказал директору, что лучший ученик, оказывается, «мракобес» — в церковь ходит. Как бы то ни было, но во время сдачи экзаменов директор школы Анатолий Иванович вызвал Володю к себе в кабинет и задал странный вопрос:
— Володя, какая разница между космическим кораблем и церковью?
— Анатолий Иванович! Вы не по теме задали вопрос, — не растерялся Володя, чувствуя, видимо, подвох.
— Как не по теме?
— А мы не проходили ни церкви, ни космического корабля. У нас не было таких предметов.
Последовала пауза. Затем директор, выйдя, видимо, из терпения, спросил в лоб:
— Ты, наверное, крестик носишь?
Тогда Володя вытащил из-под рубашки крестик и показал ему. Анатолий Иванович начал ерзать по креслу, побледнел:
— Ты опозорил нас, убил! Теперь наша школа пропала...
И давай допекать сына, попрекать его:
— Ишь ты, за лестницу прячешься в церкви, а люди все равно видят тебя, знают, что ты за лестницей на коленях молишься!..
Целый час его мучил. Володя в директорском кабинете крепился. А когда пришел домой, у него хлынули слезы. Портфель — в угол, сам бросился на диван. Я уж на что глухой — артиллерист — и то услышал, как стучит его сердце. Подошел к нему и вижу: лежит Володя на диване, а на нем рубашка прыгает — так сердце колотится, что готово из груди выскочить. Мне стало жутко. Я бросился к нему:
— Володя, ты что? За тобой гнался кто-то? -Нет.
Мать подошла:
— Володенька, сынок, что с тобой такое?
Долго молчал — ничего не отвечал. Потом тихо говорит:
— Анатолий Иванович ругал меня за церковь.
— О-о-о!.. Так вот, сынок, что скажу тебе. Ты Библию читал? Знай, что как на Христа было гонение, так и на тебя будет гонение. За веру. Приготовься.
Мать намочила полотенце холодной водой, смочила сыну лоб и грудь под рубашкой. Он даже не мог сидеть от потрясения — так его, совсем еще ребенка, жестоко били словами, унижали! Он ведь до этого случая ни от кого не слышал никакого грубого слова.
Немного успокоившись, Володя сказал:
— Мам, Анатолий Иванович велел, чтоб ты завтра к двенадцати часам подошла к нему в кабинет.
Жена моя, Антонина Яковлевна, пришла назавтра в школу — а в директорском кабинете девять человек собрались, что-то вроде педсовета. Директор начал с обвинений:
— Антонина Яковлевна! Почему вы детей калечите?! Завуч предлагает:
— Надо лишить ее материнства!!!
Жена моя выпрямилась, чуть не заплакала: - За что?!
— А за то, что калечите детей. Тогда она отвечает им:
— Не вы ли на каждом собрании говорили: «У Володи по учебе и поведению пятерки одни» ? Вы сами — не я — представили его к золотой медали за усердие, несмотря на то, что он не был пионером и комсомольцем. Вся школа знает об этом. Так за что же вы хотите лишить меня материнства? Чем я искалечила сына?
Им нечего ответить, только поддакивают друг другу: «искалечила сына» да «лишить материнства». Тогда жена раскрыла сумочку и стала записывать. Анатолий Иванович спрашивает:
— А что это вы пишете?
— Я вас переписываю — тех, кто хочет лишить меня материнства.
— Зачем это?
— Буду подавать жалобу в Москву. Тогда Анатолий Иванович забеспокоился:
— Обождите, мы разберемся здесь, на месте...
Сразу смягчились и начали говорить по-хорошему. Но на этом история не закончилась. Когда был выпускной вечер, то всем аттестаты выдают, а Володе — нет. Собрание заканчивается, всех приглашают к столу. Тогда школьники закричали:
— А почему Володе ни медали не дали, ни аттестата не отдали?!
Володя не растерялся и не испугался, ничего не требовал. Понимал, что к нему такое отношение из-за церкви.
Но когда он пришел в 4 часа утра с выпускного вечера, то показал мне аттестат — отдали все же, только тихо, не при всех. А насчет медали директор даже не заикнулся. На другой день Володя пошел с матерью вместе к директору, и тот объяснил — не имели права вручить золотую медаль, потому что Володя в церковь ходит, а мы боремся с церковью. Так медаль и не отдали...
Господь помогал Володе — он окончил два института, отслужил в армии и все-таки пришел служить в церковь, стал священником — сначала в Томске, сейчас в Новосибирской области. Преподает в Богословском институте. К нему очень хорошо относятся прихожане и студенты.
«Что ваш крест со мной сделает?!»


В Новосибирске в храме Всех Святых в годы богоборчества был клуб и кинотеатр. Зал огромный. Но стала безбожная «культура» в упадок приходить — мало народу ходило в этот кинотеатр на святом месте.
Семь лет назад вернули здание церкви. Возобновилась служба. И повалил народ в храм. В притворе устроили прилавок — метров шесть длины, где выставили под стеклом иконочки, крестики, различные книги духовного содержания. А бывшая директор клуба стала продавцом этой небольшой церковной лавки.
Как-то днем, когда служба уже закончилась, народу в храме не было, зашли три парня. Вели себя очень дерзко — даже шапок не сняли. Один из них с вызовом спрашивает продавщицу:
— А где здесь церковь сатанистов?
Женщина так и обомлела: как она, пенсионерка, справится с ними, если они вздумают учинить какое-нибудь кощунство? Батюшке в алтарь не крикнешь — далеко. А парни со злобой подступают к ней:
— Понавешали тут идолов!
Это они на святые иконы так говорят — идолы. Тут взгляд одного из парней упал на крестики на прилавке под стеклом, и он начал куражиться:
— Ну, вот, тетка, знай: я — сатанист! И что ваш крест со мной сделает?! Дай-ка его сюда!
«Господи, помоги! — взывает она мысленно. — Схватит крестик, убежит, а я его не догоню... Защити, Господи!» Вдруг так спокойно ей стало, достала она совсем небольшой крестик. Только захотел взять его этот парень, только святыня слегка коснулась его ладони, как он подскочил, будто его током ударило, взревел, а потом закричал — во весь голос, на весь храм:
— А-а-а-а-а-а!!!
Священник, иеромонах Феодосии, выскочил из алтаря:
— Что за крик? Продавец объясняет:
— Вот эти трое сатанистами себя называют, шапок в храме не сняли, дерзили, требовали дать им крестик, посмеяться хотели, но только я коснулась крестом его руки, как он затрясся, закричал, будто сумасшедший.
Отец Феодосии крепкий был, схватил парня за согнутую руку, выпрямил ее — а на ладони, на том месте, где крестик ее коснулся, кожа вспухла и стала сине-багровой, как от ожога. И руку у него судорогой свело, аж перекрутило, будто выворачивает ее какая-то сила. Батюшка уж отпустил этого парня, а он все равно кричит без умолку. Тогда двое дружков подхватили его под руки и увели на улицу... Вот какую силу крест имеет. Господь показал это парню, который сам себя назвал сатанистом и похвалился самоуверенно: «Что ваш крест сделает со мной?» Но даже прикосновения к маленькому нательному крестику не выдержал — страшный ожог получил.
Этот маленький, казалось бы, случай — живая проповедь для нас. Потому и ведется борьба против креста, что невыносима его сила для тех, кто служит дьяволу. Дьявол против креста бессилен, потому что крест — это оружие нашей победы.


 
Re: На земле мы только учимся жить
СообщениеДобавлено: 24 окт 2012, 19:57 
Не в сети
Аватара пользователя

Послесловие


«Защищайте любовь небесную»


Таких примеров, о которых я рассказал, много и много было в жизни. Но все ли хотят слышать и извлечь для себя урок ?
Чаще мы ищем не спасения души, а благополучия земного. Ропщем на скорби, хотим мир построить на земле. Но на земле мира никогда не было и не будет. Потому что земля — это военный полигон. На ней идет видимая и невидимая брань. Война духовная совершается в сердцах наших.
Многие сейчас страшатся времен антихриста. Но надо помнить, что страшное будущее — оно будет сотворено самими людьми. Бог же всегда творил любовь, добро, а смерть и зло сеет дьявол. И Господь победит это зло, и никакие антихристы христианину не страшны, если он всем сердцем уповает на Господа.
Многие назначают год конца света. А кто, кроме Господа, знает, когда это будет ? Потому мы должны всегда быть готовы к этому концу.
Я тоже, конечно, думаю об этих временах. Понимаю: все в руках Божиих. Но если будет Его святая воля, желал бы дожить до Второго пришествия. Почему? Потому что я знаю — скорби предстоят тяжелые. Я эти скорби покушал. Всё-всё пережитое для души пригодилось — и опыт жизни в ссылке, и преодоление бедствий войны и блокады. Я уже прошел этот курс науки и радуюсь, когда удается всё претерпеть с Божией помощью.
Но людям трудно бывает переживать напасти. Им нужна помощь. Всем — и слабым, и сильным — надо напоминать, что Господь поможет всегда. Испытавши все плохое, надо людям помогать. Я знаю вкус горя, учился сочувствовать ближним, понимать чужую скорбь. Б скорбях — нынешних и грядущих — надо особенно учиться любить ближних. Не надо их обижать. Мы должны посещать с любовью Христовой каждый каждого, всех. Молиться за немощных в вере. Всё преобразить этой любовью, которую заповедал нам Господь.
Борьба, война, брань невидимая со злом за жизнь вечную — она всегда идет. Так что, милые детки, милые люди Божий, будьте солдатами, защищайте любовь небесную, правду вечную. А Господь нам все приготовил — «от» и «до». От нас только зависит, как мы будем себя готовить, как мы будем защищать и исполнять Закон Божий, как будем каждую минуту, каждый час защищать этот небесный дар.
А такие примеры, о которых я рассказал, подкрепляют нашу веру.
Вся эта жизнь является школой. Вся наша жизнь только состоит в подготовке к вечной. Здесь, на земле, мы не живем, а только учимся жить в Отечестве Небесном. Слава Богу за все — за то, что Господь еще терпит нас, ждет от нас истинного покаяния и молитвы.


(Протоиерей Валентин Бирюков. Непридуманные рассказы. — М.: Даниловский благовестник, 2005)



 
 Страница 4 из 4 [ Сообщений: 35 ] 
На страницу: Пред.  1, 2, 3, 4

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Наши сайты:
SmertiNet.ruСайт SmertiNet.ruAhirat.ruСайт Ahirat.ru
© 2012-2023 Смерти нет!
При поддержке phpBB Group и русскоязычного сообщества phpBB

Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика
Time : 0.068s | 22 Queries | GZIP : On