Сообщения без ответов | Активные темы

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Начать новую тему  Ответить на тему 
 Страница 1 из 1 [ 1 сообщение ] 
АвторСообщение
«Господь ведет нас к спасению»
СообщениеДобавлено: 28 июл 2013, 20:52 
Не в сети
Аватара пользователя



Беседы с протоиереем Павлом Красноярцевым.

Об авторе. Татьяна Свичкарь окончила исторический факультет Куйбышевского (Самарского) государственного университета. Работала в газетах «Волжский гидростроитель», «Площадь Свободы» (Тольятти). Сейчас — корреспондент газеты «Жигулевский рабочий», ведет страницу «Тропинка к храму». Автор книг «Дело человеческое», «Мед багульника», «Горящее лето». Живет в г. Жигулевске Самарской области.

Как все начиналось

Благочинный наш, отец Павел, рассказывает будто мимоходом. То вспомнит какой-то случай во время проповеди, то обратившемуся к нему человеку приведет пример из собственного опыта. Вздохнет: «Сколько за мою жизнь всего было… Порой хочется записать, да руки не доходят… ».

И выпал, наконец… — нет, не час, в хлопотливом дне благочинного разве отыщется столько времени? Полчасика всего, когда смогли мы поговорить о том, как всё начиналось. А потом еще полчасика, потом еще десять минут… И так увидели свет эти записи.

— Детство моё прошло в Оренбургской области, в селе Изобильном, — начал отец Павел. — Оно действительно было изобильным, это казачье село. Даже самая бедная семья до революции имела две пары быков. А уж лошадь само собой. Ведь казаки охраняли рубежи России.

[«Господь ведет нас к спасению»]

Протоиерей Павел Красноярцев у своих картин.
Отец мой был сиротою, вырастил его дед Григорий, который силу имел необыкновенную. Четырёхгодовалого быка один из ямы вытаскивал. Бывало, едут они с бабушкой — та на возу сидит, дед правит. А перед селом грязь непролазная, конь увязает. Дед его выпрягает, оглянется по сторонам, перекрестится, чтобы завистники не сглазили, и вытаскивает телегу. Только скажет лошади: «Да, лошадка, ты этого не осилила… ».

Часто приглашали деда Григория на посиделки. Тогда юношам и девушкам не позволяли встречаться просто так. Они собирались в каком-либо доме, и рядом непременно был взрослый человек, который следил за порядком.

И вот два здоровых хлопца, братья Дубинины, решили отучить деда наводить порядок-то. Дождались его в переулке, вышли из-за плетня, у каждого по оглобле в руке… Дед их ещё предупредил: «Ребята, не балуйтесь, а то рассержусь». А они замахнулись. Схватился дед тогда за оглобли, поддернул братьев к себе, да как столкнёт их лбами — кровь брызнула. Они только взвыли: «Деда Григорий, прости, мы больше не будем!».

В другой раз пошёл дед за самогоном. Сам он не пил, но когда гости приезжали, выпивку на стол ставил. И вот казачки узнали, что Григорий самогонку несёт, набросились, с ног сшибли. Дед на колени встал, стряхнул их с себя, подбежал к плетню, кол вытащил и давай их чесать…

Наутро атаман — Донецков, кажется, его фамилия — вызвал деда, чтобы узнать, в чём дело. А узнав, дал ему пять золотых за то, что поучил казачков уму-разуму. Это тогда большие деньги были — ещё неделю гулять можно.

* * *

Дом, в котором жила наша семья, строил прадед, и цел дом этот до сих пор. Правда, нам уже не принадлежит. Когда мама умерла, отец второй раз женился, и это была настоящая мачеха из сказок — такая, что живьём съест. Хорошо, мы с братьями в ту пору уже вылетели из гнезда, приезжали в деревню только на каникулы. Мачеха позже, никого не спросясь, дом и продала. Наше родовое гнездо.

* * *

Когда родители поженились, отцу было семнадцать, а матери шестнадцать лет. Тогда обо всём договаривались старшие. Присматривались, из порядочной ли семьи невеста, какое за ней приданое дают… С отцом же близкие помягче поступили: предложили — выбирай. А ему одна-единственная девушка нравилась — Доманька. Домна, наверное, её звали. И он сразу сказал: «Женюсь только на Доманьке! А иначе… » Залез под кровать и не вылазит.

«Ну, поехали сватать Доманьку», — согласились родные. Посватали и взяли в дом. А потом отец поехал в соседнее село — зерно молоть. Возвращается, а младший брат ему кричит: «Янька, убежала твоя Доманька! К другому хлопцу убежала!»

Родные утешают: «Ну, давай тогда Параскеву Кольцову посватаем. Хорошая девчонка, хоть небольшого росточка, а воду бегом носит… ». Так и выбрали невесту — за трудолюбие.

* * *

Родители поженились, когда шла гражданская война. Отец вспоминал: казаки на его глазах расправились с отрядом красных в триста человек, под командованием председателя ревкома Самуила Цвиллинга. Бойцов прислали в село, потому что было оно казачьим, а казаки не принимали советскую власть.

Казаки притаились за церковной оградой и, когда отряд вошёл, уложили всех без единого выстрела. Шашками, в рукопашной. Двое только по снегу босиком убежали. Отец видел зарубленного Цвиллинга1.

* * *

После войны у молодой семьи началась самостоятельная жизнь. Отец работал и служил в казачестве: лошадь и оружие у него всегда были наготове.

Мама родила одиннадцать детей. Старший — Павел, и я, младший, тоже Павел… Старший погиб в восемнадцать лет во время обороны Сталинграда от фашистов. Он окончил шестимесячные курсы медиков. В сталинградском «котле» мальчишки эти почти все гибли через несколько дней.

Отец тоже воевал, и его ранило на Курской дуге. После я видел на его спине след от разрывной пули. Как от солнышка лучи расходились. Из дивизии в том бою семь человек в живых остались.

Отец полз к своим трое суток. Как выполз? Видно, от деда сила богатырская досталась, помогла. А потом он увидел, как идут навстречу наши танки. Из последних сил приподнялся, его заметили, и машины объехали раненого…

Матери же прислали «выключку» — бумагу, в которой говорилось, что сын её погиб, а муж ранен. Мама тогда потеряла сознание, она поняла так, что убиты оба. С тех пор здоровье к ней так и не вернулось. Она умерла рано — в 59 лет.

* * *

После Великой Отечественной отец до конца дней своих работал лесничим. От него я и унаследовал любовь к природе. А вот с охотой и рыбалкой у меня не получалось. Сидим с отцом, ловим рыбу. У него клюет, у меня — нет. Уж и местами поменяемся, а всё у меня крючок пустой. Я тогда уходил рисовать. Тяга к рисованию появилась у меня в детстве. Сперва не было ни бумаги, ни красок. Только старые газеты и ученические карандаши. Помню, скопировал я из книги портрет Пети Ростова (из «Войны и мира») на коне, сказочных персонажей изображал. Родители разрешали вешать эти первые работы на стену. Потом отец привёз масляные краски. Мама и бабушки наши деревенские просили меня рисовать иконы. Слабенькие они у меня получались, но бабушкам нравились.

В школе все стенгазеты были мои. Как повесим новую — целая толпа собирается. Ребята рассматривают, смеются. Я же и карикатуры рисовал. В армии потом было то же самое.

А иконы… Тогда где их было взять? Церковь наша единственная сгорела. Мама моя была верующей, она когда-то в той церкви пела.

Потом, когда монастыри разгоняли, монахи подались кто куда. И в нашу деревню одна монахиня приехала, родственница, с той же фамилией — Красноярцева. У неё в маленьком домике по воскресеньям собирались бабушки, читали акафист. А монахиня у них была вроде наставницы. Жила она тем, кто какую еду принесёт.

А пару раз в год приезжал к нам священник, отец Павел. Надевал белое облачение и становился — по моим детским представлениям — красивым, как ангел. Я глаз с него не спускал, так что он обратил на меня внимание и попросил отца отдать меня в послушники. Но я маленьким был, и отец не согласился.

* * *

С детства привык я обращаться к Богу со своими маленькими просьбами. Очень хотел в ту пору стать военным, иметь оружие. И вот странно, сколько ребят в деревне, а оружие было только у меня. Казачья шашка, настоящая, две полоски посредине. Пистолет дамский — в руке умещался, с барабаном. После я нырнул в речку и достал винтовку со штыком, времён гражданской войны. Знакомый парень подарил мне небольшой меч.

Но не судьба мне была стать военным. Окончил я десятилетку, собрался уезжать из села. Приехали сотрудники Оренбургского музея, попросили отдать им оружие. Я не хотел, так они двое суток спали на скамейке у моего дома. Отдал в конце концов.

И стал сугубо мирным человеком. А потом и священником.

Долгие годы в Жигулевске не было даже молельного дома.

В 90-ые годы положение начало меняться. Сперва открылся небольшой молельный дом, который занимал всего лишь часть старого барака. Шла речь о том, чтобы построить достойный города храм — близ любимой горожанами Березовой рощи. Но проект этот не осуществился — слишком дорого оказалось
тянуть на новое место коммуникации.

И новый храм — в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского — решили возводить прямо на месте молельного дома.

Теперь Жигулевское благочиние крепко стоит на ногах. Одни из храмов выстроены в наши дни, другие только еще возводятся, третьи несут на себе отпечаток старины.

А во главе благочиния — отец Павел Красноярцев.

Сколько удивительных случаев происходило на его глазах, с ним или знакомыми ему людьми — за годы его жизни и службы в церкви.

И мы решили хотя бы некоторые из этих случаев записать.
Не прикасайтесь к черному огню

— Люди среднего и старшего возраста хорошо помнят выступления Анатолия Кашпировского. Это было трудное для страны время — конец 80-х — начало 90-х годов. Тогда появилось несчетное количество магов всех мастей, колдунов, экстрасенсов. Особенно известны были Кашпировский и Чумак.

В те годы мы жили в Ташкенте. Супруга моя работала в системе МВД председателем профсоюза. И трудилась там же уборщица очень слабого здоровья. Бывало, сотрудники, ее жалея, помогали занести на четвертый этаж ведра с водой.

Кашпировский же тогда пребывал на пике популярности. «Лечил» слепых, хромых. Ведь люди за 70 лет советской власти потеряли духовные ориентиры. И вот та женщина с трудом достала билет, пошла на сеанс… Вскоре она пришла на работу совершенно здоровая. И к общему удивлению — сплясала вприсядку перед собравшимися сотрудниками. Но прошло немного времени, и женщина куда-то пропала. Долго не появлялась. Потом пришла — пожелтевшая. Сняла платок, обнажив совершенно лысую голову. Оказывается — заболела раком.

Это случалось со многими — болезнь, которую надеялись излечить у Кашпировского, отступала, но возвращалась в более тяжелой форме. Часто переходила в онкологию.

Позже печальный случай произошел уже здесь, в Жигулевске, в семье нашей прихожанки Александры. Вместе с мужем они стали смотреть сеанс по телевизору. Предлагалось открыть, подставить воздействию гипноза больные места. Муж Александры болел бронхитом, сильно кашлял. Он обнажил грудь. Когда же через несколько часов он стал ложиться спать, то увидел, что по всей груди и животу — от шеи до пупка — выросла жесткая черная щетина. На другой день мужчина в испуге побежал в поликлинику, но врач не смог объяснить это явление. Сказал, что за годы своей практики такого не видел.

Тогда тот мужчина стал мысленно просить колдуна, чтобы он забрал «шерсть» обратно. И щетина действительно исчезла. Но мужчина вскоре заболел раком легкого и умер.

Кашпировский стал проводником злой силы, через него действовал лукавый. Сейчас как только колдунов не называют — «представители нетрадиционной медицины», «ясновидящие». Лукавый подбирает добрые слова для злого дела. Но нельзя безнаказанно дотрагиваться до их черного огня.

В свое время открывалось много курсов экстрасенсорики. Там проводились разные эксперименты, люди пропускали энергию через себя. Наша прихожанка Нина на таких курсах сожгла себе ногу. Она поняла свою вину, раскаялась, но ожог оставался на теле до конца жизни.

* * *

Расскажу еще об одной молодой женщине, которая стала вызывать духов. Каким способом — описывать не буду, чтобы никого не прельстить. Явился дух и стал с ней разговаривать. Начал говорить ей, что он «бог».

Женщина обрадовалась, что с Господом так напрямую общается, и невдомек ей было, что это лукавый.

Знающие люди посоветовали в следующий раз взять в руки икону Царицы Небесной и спросить у собеседника — кто он на самом деле? Она так и поступила, и услышала в ответ:

— Я дьявол.

— Ну, тогда я с тобой прощаюсь, — сказала она.

Да, видать, лукавый не захотел ее оставлять. Ведь стоит только человеку раз поддаться… Женщина эта приходила на молебен, я видел ее состояние. Она была лицом черная и как деревянная. Ее окликнули, она повернулась. Так волки поворачиваются — всем туловищем… А когда молебен завершился, её окропили святой водой и приложили к губам крест. В этот момент муж увидел ее лицо и ужаснулся — так оно исказилось.

Но впоследствии женщине стало немного легче. Она стала ходить в церковь, исповедоваться и причащаться.

Вся семья на какое-то время стала активными прихожанами. Но позже они связались с сектантами. Лукавый очень внимателен к людям, которые когда-то были в его власти и при первой возможности старается вновь забрать их к себе.

* * *

— Дочь Юля передала мне просьбу знакомой — освятить квартиру, — присоединился к рассказу благочинного клирик жигулевского храма в честь святого Иоанна Кронштадтского
священник Анатолий Еремкин. — Поехали. Женщина жаловалась, что дома стало неспокойно, она видела тени, различные облики. Муж у нее шофер, часто бывает в дальних рейсах. А у нее — то в кухне начинает все падать, то кровать раскачивается. Она стала спать со светом и очень боялась, что попадет в психиатрическую лечебницу.

Когда я приехал, то нашел у нее в доме пять сувениров — «домовят». А ведь кого мы призываем, тот и приходит. Велел я при мне выбросить этих домовят (а по-нашему — бесенят) в мусоропровод, а потом только начал освящать квартиру. После этого все стало нормально. Женщина начала ходить в церковь, причащаться. И больше нечистая сила ее не безпокоила.

- Вспоминаю другой случай, — продолжил отец Анатолий. — Женщина разрыдалась на исповеди. Призналась, что как только закрывает глаза, чувствует, как ее обнимает кто-то большой и страшный. Ну что делать — к психиатрам обращаться? Но от злых духов надо избавляться с духовной помощью.

Когда я пришел освящать дом — то сразу увидел диски с фильмами о вампирах. Ведь это те же бесы.

* * *

— Соприкосновение с силами тьмы — это ужасно, — говорит священник Павел Красноярцев. — Я это однажды испытал на себе. В молодые годы мне нужно было написать дипломную работу — картину «Ленин в крестьянской семье». Быт деревенский, бабушка за самоваром, дедушка, внучка… И к ним пришел Владимир Ильич.

Нашел я подходящих дедушку с бабушкой. Старик был с бородой. Тогда бороды носили только художники и режиссеры. А мне нужен был именно бородач, да еще бородач «из народа». Наконец, встретился такой.

Пока работал, разговорился со стариками. Зашла речь о домовых. Народ ведь наш из-за атеистической идеологии был безграмотен духовно. Бабушка и дала совет: «Если у себя в доме услышишь домового — крой его матом».

А я верующий и не ругался с детства.

Пришел я в тот день домой, а мы тогда только поженились с Валей. Детство и юность у нее были нелегкими. Воспитывал ее отчим. Валя вроде Алеши Пешкова была (книга «Детство» М. Горького). Любила читать, а отчим ей не разрешал. Приходилось садиться за книгу ночью, ловить отблеск луны в окне вместо света.

И вот я прихожу домой — жена читает. На другой день — то же самое. А мне пообщаться хочется. Я уж у нее книжку тяну: «Хватит, давай с тобой поговорим».

Она обиделась: «Сперва отчим не давал читать, теперь ты… ».

И позднее призналась, что взмолилась Господу: «Боже, если я виновата — накажи меня, а если муж мой — то его накажи».

Ночью слышу — топает кто-то по дому в больших калошах. Точно, домовой, — и вспомнил, что надо грубыми словами его ругать. А тут что-то на меня наваливается. Я лежу на спине, руки за головой, пошевелиться не могу — а он вот-вот раздавит. Хочу жену позвать — язык отнялся. И тогда вспомнил Бога: «Господи, помоги!».

И стало легче. Разбудил супругу, все ей рассказал.

Святые отцы говорили, что важнее увидеть свой грех, чем ангела. Грех увидишь — начинаешь исцелять душу, а ангела увидишь — можешь возгордиться. Я свой грех потом увидел: поверил совету тех стариков… Ну и то, что Ильича рисовал, грех не меньший. Вот и случилось со мной такое…

* * *

Мои духовные чада вызвали меня в Германию. Они жигулевские были, а потом уехали. Муж — немец, жена — русская. Не все у них поначалу складывалось. В России его дразнили «фрицем», а в Германии называли «ванькой».

Он познакомил меня с одним молдаванином, который очень нуждался в духовной помощи. Настроение у него было ужасное, хотел покончить жизнь самоубийством. Жена у него католичка. И он рассказал мне о своей жизни.

Жил он когда-то в Казахстане — с отцом и матерью. И вот в их деревню приехали цыгане. И он, десятилетний мальчишка, прибился к табору. Девочка ему там одна очень понравилась. Когда отец его нашел, дети так вцепились друг в друга, что их пришлось отрывать.

Прошло много лет. Мальчик стал взрослым, едет в поезде и слышит:

— Коля, ты меня не узнаешь?

Смотрит — напротив него сидит дородная цыганка. Пригляделся, а это она.

— Поехали, Коля, со мной…

А у него уже — жена, дети. И вместе с тем он чувствует, что может согласиться, так эта женщина на него действует, что он ничего не может сделать. И тогда он, не взяв сумки, вышел из вагона и убежал.

Но она успела рассказать ему, где живет — на краю деревни, зеленый заборчик. И его невероятно потянуло туда. Вместе с родственником сели в машину и поехали искать дом с заборчиком.

Цыганка их встретила и как будто даже не удивилась:

— А я тебя, Коля, ждала. Ты все равно мой будешь. А за то, что ты сбежал, я тебя накажу, на цепь посажу, будешь моей собачкой…

Он рванулся в машину — и по газам. И до сих пор — признался — ее чары на него так действуют, что порой жить не хочется.

Исповедался, причастился, вроде все улеглось. Во всяком случае — жив до сих пор. Та цыганка была сильной колдуньей, и могла своими чарами оказывать воздействие на человека.

Великая сила Причастия

Порой мы говорим о тех, кто умер внезапно: «Легкая смерть, повезло». Но так ли это на самом деле?

Нередки случаи, когда хорошему человеку, сделавшему в жизни много добра, посылается тяжелая болезнь, чтобы он вспомнил о Боге, о своих грехах, покаялся и причастился.

Среди наших прихожанок есть врачи-гинекологи: по роду работы они вынуждены были делать аборты. Мы в таких случаях всегда беседуем с врачами, стараемся уговорить их переходить трудиться в консультации: чтобы лечили болезни, наблюдали беременных, отговаривали от страшного греха аборта тех, кто на это решился.

Я знал одну замечательную женщину-доктора. Она очень многих пациенток спасла от греха детоубийства. Но и аборты ей приходилось делать. И вот она заболела тяжело, ее парализовало. Видимо, это случилось для спасения ее души, чтобы она как-то искупила свои грехи. После этого впервые в жизни она исповедовалась и причастилась, и вскоре умерла. Господь ждал ее покаяния.

Трудно переоценить великую силу Причастия. Приведу в пример наших прихожанок.

У одной женщины нашли опухоль. Родители ее трудились у нас при храме, и пришли за советом. Я призвал всю семью усиленно молиться, и устроить так, чтобы больная каждую Литургию причащалась. И женщина выздоровела. На последнем снимке опухоли у нее не обнаружили.

У другой прихожанки онкологическое заболевание нашли в Германии. Она какое-то время жила в Жигулевске, также стала регулярно ходить на службы, исповедовалась, причащалась. Потом поехала в Германию на операцию, но операция не потребовалась. Согласно исследованиям, женщина оказалась здоровой.

Близкие также должны молиться за болящего. И помнить, что Господь призывает человека тогда, когда душа его находится в наилучшем состоянии для его спасения.

Словом, когда ты готов для небес — тогда тебя туда и призовут.

Отец Анатолий рассказывал такую историю. Его пригласили в частный дом исповедовать и причастить женщину. Он съездил, причастил. И буквально через несколько дней его опять пригласили в этот дом — на отпевание. Оказалось, через полчаса после его ухода женщина умерла. В этом случае Господь также ждал, когда больная обратится к Нему, покается. Ведь Господь Иисус Христос не хочет, чтобы душа навеки погибла, но стремится её спасти.

Когда-то верующие приносили в ветхозаветный Иерусалимский храм в качестве жертвы Богу голубей. А после пришел Господь Иисус Христос, и нет жертвы выше, чем принес Он — Свои плоть и кровь. Теперь мы причащаемся Святых Таин. Не будет Причастия — мир разлетится. Призываю Православных регулярно посещать храмы Божьи, исповедоваться, причащаться и всеми силами готовить свои души ко спасению.

* * *

У меня был знакомый танцовщик Анатолий, работал в театре. Познакомились мы в больнице, койки стояли рядом. В больнице времени много, можно разговаривать обо всем, и о духовном тоже.

Я ему сказал:

— Тебе надо окреститься.

И он окрестился, я стал его крестным. Он был очень доволен этим.

А у него дочка работала танцовщицей в оперетте. Жила в блуде. Сейчас это называется — гражданский брак. Но церковь считает настоящим гражданским браком регистрацию в ЗАГСе, без венчания в церкви. А сожительство — это просто блуд. Тот мужчина был женат. Она зачала ребенка, и родилась дочка. Хорошая девочка, а матери все казалось, что она родила урода. Она места себе не находила, хотя никто из окружающих ее понять не мог.

Все время говорила:

— Я с собой что-то сделаю…

Отец принес ей Библию, и все равно душа ее мучилась. А потом нашелся умник, Библию у нее отобрал, последнюю соломинку, за которую она держалась.

И вот настал момент. Кто-то позвонил в дверь, отец пошел открывать. Вернулся, а ее нет — бросилась с балкона и разбилась насмерть.

Анатолий мне в три часа ночи позвонил:

— Приезжай.

Но автобусы не ходили, я дождался утра. Приехал, а посреди комнаты гроб стоит.

— Толик, что ж ты раньше ко мне не пришел? — спрашиваю. — Я бы тебе подсказал, что делать.

— У меня точно сознание помутилось, а когда она разбилась, я вспомнил про тебя.

За самоубийц нельзя молиться.

Если человек крестился, воцерковился, прибегает к спасительным церковным Таинствам, тогда злые силы ему не страшны. Нужно только стараться не грешить, а если согрешил, то быстро идти в церковь и каяться.

Но вот как получается: чем больше у человека грехов, тем меньше у него желания ходить в церковь. Рад бы в рай, но грехи не пускают.

Если же человек внезапно умирает, без покаяния, он может попасть в ад. Ксения Блаженная отказалась от всего земного, начала вымаливать своего внезапно умершего мужа — и стала святой.

* * *

Навсегда запомнился удивительный случай. Когда моя дочь Лиза лежала в больнице, я приехал ее причастить. И соседка по палате спросила дочку — правда ли, что у нее папа священник? При следующем моем посещении тоже попросила у меня благословения. Сказала, что хотела бы исповедаться, причаститься.

Я посоветовал ей, когда выйдет из больницы, чаще ходить в храм. Но я не знал, что она смертельно больна и жить ей осталось несколько недель.

И вот, дней через пятнадцать, я поздно приехал из Самары, вдруг вижу — меня ждут.

— Батюшка, срочно нужно причастить умирающую.

Это, действительно, очень серьезно. Если есть такая необходимость, священника можно вызвать в любое время дня и ночи.

Приезжаю, а женщина уже без сознания. Но ведь нужна ее воля, она должна сказать, что хочет причаститься. Тогда мне напомнили, что недавно она лежала с моей дочерью в больнице. И я вспомнил — да, она хотела причаститься. Когда человек без сознания, хрипит — обычно он уже недолго мучается. А она в таком состоянии меня весь день ждала. Ведь кто хоть раз не причастится, как ему спастись? И она ждала до последнего, пока приедет священник с Дарами.

Я положил ей в рот частичку, она сделала глотательное движение и через минуту умерла. Но я надеюсь, что она успела, что она спаслась, раз в ней Сам Господь в Святых Дарах был в такую минуту. Такие люди, кто причастится перед самой кончиной, безпрепятственно проходят мытарства, и бесы не могут к ним приблизиться.

* * *

А это рассказывал мне наш прихожанин по имени Сергей. Он бизнесмен, и был игроманом. Мог проиграть по 200 тысяч рублей за вечер. Над такими людьми имеет большую власть лукавый… Доходило уже до того, что Сергей слышал голос:

— Бери веревочку, иди в туалет, вешайся.

И он рассказывает:

— Я не хочу, а сам беру веревку и иду. И тут на глаза мне попалось Евангелие. Я схватил его и прочитал от корки до корки. Стало твориться ужасное — я начинаю бить поклоны, а меня бьет об пол. Жена убежала, видя мое искаженное лицо. Вдруг изо рта вышел желтый дым и запахло водкой.

Тогда я понял, что со мной. Что мне надо воцерковляться. Побежал в церковь. Покаялся. Были срывы — еще уходил в игроманию.

Но, в конечном счете, Сергей отошел от этой страсти, стал активным прихожанином и постоянно ходил в церковь.
Помощь Божья в этом случае была явная.

Тем, кто хотят отойти от пагубной привычки — надо обязательно обратиться в церковь. Потому что это духовная болезнь, результат безбожия. И без Причастия человек безсилен. Надо спасаться в Церкви.

* * *

Девочку звали Даша, было ей годика три. Она заболела лейкемией. Мать впервые обратилась к священнику, ко мне. Что я мог? Сказал матери, надо каждый день ходить на исповедь, молиться о здравии дочери. Причастить ребенка несколько раз подряд. Несколько раз ездил к ним домой, пособоровали девочку. Обычно соборуют взрослых, но это был особый случай…

Получилось тогда, что многие из детей, которые лежали в больнице вместе с Дашей — умерли, а она осталась жива и здорова.

— Чем ты лечишь дочку? — спрашивали ее другие матери.

— Богом, — отвечала женщина.

Вот она, сила Причастия. Даша — единственная дочка, и мать говорила даже, что не станет жить, если потеряет девочку.

* * *

Молодой человек, талантливый фотохудожник тяжело заболел — прободная язва желудка. После операции в реанимацию к нему не пускали, и чувствовал он себя очень плохо. Страшно исхудал, на лице уже череп обозначился.

Мне пришлось тайком влезать в окно, чтобы причастить его. После этого больному стало легче, и он пошел на поправку.
О Промысле Божьем

В позапрошлом году мы с матушкой поехали в епархию на собрание. На дороге были пробки. Когда выехали за Зеленовку, машину нашу при обгоне КАМАЗа закрутило. Руль не слушается. Матушка молится, и я молюсь. Машина крутится, как на зеркальном полу. А потом нас вынесло на середину дороги и поставило лицом к Самаре. И в этот момент в обе стороны поехали машины. Если бы они пошли чуть раньше — все, не было бы нас на свете. Мы посидели бледные и решили, что лучше опоздаем, чем, рискуя жизнью, поспешим.

* * *

Когда я учился в художественном училище, в сентябре нас отправили «на хлопок». Это очень дешевая работа — опылять хлопок ядохимикатами. Начинают болеть глаза — блефароконъюнктивит.

Жили мы с другом в глиняном строении, потолок бумагой подклеен. Спали на полу, на матрасах. И вот как-то друг лег на мое место, где я перед тем лежал, и его скорпион укусил под левую лопатку. Он стал зеленеть. Я нашел скорпиона, раздавил.

Позже «скорая» забрала его в больницу. Вроде бы все обошлось. Но с этого времени он стал болеть, видимо, удар сильный получил. Умер молодым.

* * *

Я четыре раза пробовал поступать в высшее учебное заведение. Но получилось не сразу. Сначала поехал в Москву, в институт Сурикова. Но даже работ не взял с собой, не знал, что это нужно. Поэтому меня не допустили до экзаменов. В Ташкенте поступил в художественное училище. Окончил его с красным дипломом, поехал в Ленинград, решил подать документы в Академию художеств. Там посмотрели мои работы и сказали: «Вас уже и учить-то нечему».

Очень хотелось поступить именно туда. Сам город располагает к живописи — такая красота вокруг! Да и многие абитуриенты — вижу, слабо рисуют, вряд ли пройдут конкурс. Но я же не знал, что это — спортсмены, которые в советское время пользовались рядом льгот. И дети профессоров. Да, они рисовали слабо, но получали пятерки и четверки. А у меня — одна тройка, остальные двойки. Мы разговорились с другим абитуриентом и были в полном недоумении. Он в пятый раз поступал. Настроение было такое, что жить не хотелось. Пропала вера в справедливость, в искусство. Правда, один из нас, очень талантливый молодой человек — поступил.

Я же потом год не мог рисовать. Все валилось из рук, было полное разочарование… Но встретил знакомого — и он позвал меня поступать в театрально-художественный институт в Ташкенте. Я отмахнулся и сказал, что уже разучился рисовать. Но все же начал ходить на подготовительные курсы. Меня убеждали, что мои работы хорошие, и я поступлю.

Я ведь еще со второго курса училища пытался попасть в этот институт. Экзамены сдал хорошо, но провалился на истории. В школе у нас была очень добрая учительница. Я ей Суворова или там Кутузова нарисую — она мне пятерки ставит.
А при поступлении за ответ на вопрос об Азовских походах Петра Первого я получил двойку.

И вот, наконец, курсы позади. Начинаются экзамены. Я сдаю их на пятерки, остается история. Выучил я все, кроме «Азовских походов», будучи уверен, что мне этот билет не достанется. Ну не попадает бомба дважды в одну воронку.

И… вытаскиваю опять этот билет. Хорошо, что преподавательница сжалилась, увидела, что все остальные оценки — «пятерки», поставила мне «четыре», взяв с меня слово наверстать упущенное.

Я окончил институт, а Эльдар, тот молодой человек, который остался в Ленинграде, все-таки окончил Академию.
И приехал к нам законченным алкоголиком. Там атмосфера располагала к выпивке, богема, одним словом. Я уже преподавал в институте, а он уехал куда-то в кишлак и больше мы о нем не слышали. И я понял, почему Бог отвел меня от Академии. Нездоровый там был моральный климат. Те, у кого не было внутреннего стержня, спивались.

В институте я проработал 15 лет. Много успел сделать. В Ташкентском музее хранятся работы мои. И книг я немало оформил. Среди них — известное издание «Маугли» Киплинга.

* * *

В 90-ые годы русских стали выдавливать из Средней Азии. Нас, преподавателей, обязали общаться со студентами на узбекском языке. Я сказал жене:

— Валя, так дальше продолжаться не может, надо уезжать в Россию.

Долго уговаривал. Ей нравилось в Ташкенте — тепло, фрукты.

К тому времени я уже год как ходил в духовное училище. Так сказать, «без отрыва от производства». И дочка Лиза — если я не мог, помогала, лекции за меня писала.

В конце концов встал вопрос о моем рукоположении. По благословению духовника, отца Михаила, я уехал в Курск. Решил, что там пойду в собор, расскажу о сложившейся ситуации Владыке Ювеналию, и если он благословит — с радостью приму рукоположение.

А до этого я поехал в родные места, зашел в Оренбургский собор. Увидел икону Преподобного Серафима Саровского, и неожиданно почувствовал исходящие от нее любовь и тепло. Молился и просил святого о помощи.

После этого приезжаю я к архиепископу (впоследствии — Митрополит, скончался 13 января 2013 г.) Ювеналию, он дает согласие и рукополагают меня в диаконы. А через три дня — в священники. Теорию я знал, а практику… нелегко приходилось. Рукоположили меня в курском Сергиево-Казанском кафедральном соборе, который строили родители Серафима Саровского, здесь он ребенком упал с колокольни и остался жив. В этом храме есть придел в честь святого Серафима Саровского.

Господь вел меня…

Через год я уехал из Курска, потому что там ничего не получалось с жильем. Через знакомых узнал, что в Жигулевске нужен священник. Владыка Евсевий (тогда Архиепископ Самарский и Сызранский, ныне Митрополит Псковский и Великолукский) благословил. И я приехал в Жигулевск, начал служить. Через год соединился с семьей.

Первая квартира здесь у нас была маленькой и тесной: детям негде учить уроки, мне негде готовиться к проповедям, матушка о каждый угол задевает. После поездки в Дивеево и молитв к Серафиму Саровскому — тогдашний руководитель Жигулевска Сергей Балахонов выделил нам другую квартиру, на улице Морквашинской, где семья спокойно разместилась.

* * *

Когда я был студентом — подрабатывал ночным сторожем. Нас там было трое сторожей, каждый караулил свой объект. В том числе была среди нас пожилая женщина. Она меня спросила:

— Ты работаешь по воскресеньям?

— Конечно, — говорю. — Иначе никак не получается.

— А ты попробуй не работать.

Ведь сказано же нам — шесть дней в неделю работать, а седьмой посвящать Богу. Я тогда еще не был настолько верующим. Но решил попробовать. И скоро заметил: несмотря на то, что я по воскресеньям отдыхаю, у меня выходит больше работ, чем у соседа по комнате, который трудится целыми сутками.

Все мы тогда хотели стать Репиными, Суриковыми — мешками вытаскивали испорченные наброски. И видимо, отдых в воскресенье позволил организму восстановиться. Я стал успевать больше. Главное, конечно, это помощь Господа.

* * *

Когда из деревни своей я уехал в Москву поступать, отец дал мне на дорогу тысячу рублей. Когда я безславно вернулся, он спросил:

— Поступил? Или просто прокатал деньги?

И вынес вердикт:

— Тогда иди на трактор — плугарить…

А это — эх и тяжелая работа… На плуг садишься, трактор идет, пыль вся на тебя летит. Через несколько лет — верный туберкулез.

Я сказал:

— Нет, папа, поеду в Оренбург, буду в училище поступать…

Тетя у меня из Оренбурга, она и согласилась на квартиру взять. А старший брат стал работать на тракторе и заболел туберкулезом.

В Оренбурге я устроился на стройку — разряда практически никакого. Все самое тяжелое, грязное делаешь, а зарплата — 60 рублей. Ходил в Дом пионеров, занимался рисованием. По вечерам молился под одеялом…

Через год поступил, потом ушел в армию, отслужил — и вернулся в училище. По специальности подрабатывать — писать шрифты и т.д. — я тогда еще не мог. Вот и пришлось работать сторожем.

Помню ночь, когда меня будто кто-то толкнул: «Иди и ложись спать в столовой!». Там я и услышал неравномерный скрежет вентилятора. Я все обошел — вроде тихо, и снова лег.
И опять эти странные звуки. Выхожу во двор — идет мужчина в плаще цвета хаки, и в руках у него топор.

Это потом уже, спустя время, стало ясно, что жуликов было двое. И старший подставил мальчишку. Молодой, симпатичный парень, лет 18 ему. С помощью милиционера его удалось задержать.

Но я понял, что если бы преступника не поймали — отвечать пришлось бы мне. И что надо искать другой заработок. Стал я шрифты писать. Валя приходила, будущая жена моя. Я от напряжения сдерживаю дыхание, и она так же дышит, сочувствует.

Потом с другом работали в оформительских мастерских. Стали получше жить и посытнее питаться.

Но Господь вел меня к Церкви.

* * *

Четыре года у нас с матушкой не было детей. Врачи говорили — безполезно. Но мы не теряли надежды, молились. Матушка болела почками — пиелонефрит. В текстильном институте простыла — там станки сильно обдувало холодом. Она жила с другими девушками в общежитии.

Я как-то раз съел кашу гречневую — долго она у меня стояла — и отравился. Еле дополз до девчонок, они меня выхаживали. И Валины соседки по комнате предложили: «Вы же все равно поженитесь, так пусть твой молодой человек вносит 20 рублей, и вместе с нами питается по-человечески». Так я с ними и кушал с тех пор.

А когда мы поженились, то стали просить у Бога деток. Валя признавалась, что на каждую беременную женщину с завистью смотрит, чувствует себя пустоцветом.

А потом ей приснился сон. Она себя в зеркале увидела беременной. И какая-то женщина ей говорит:

— Родится у тебя девочка, и назовешь ты ее Лизой…

А нам имя Лиза обоим очень не нравилось — в деревне была дурочка, ее звали Лизанькой.

— Назовешь Лизочкой, — строго говорит женщина. — А если нет — девочка умрет, и детей у тебя больше не будет.

Вскоре Валя заболела, я отвез ее в поликлинику МВД, и там выяснили, что она в положении. Для нас это была огромная радость.

Очень долго жена лежала в больнице, токсикоз был страшный, ни кушать, ни пить не могла. Потом стало легче. И все нам говорили, что будет мальчик. Мы уже штанишки покупали. А родилась богатырша — на 4200 — девочка.

— Что делать? — спрашивает меня жена. — Как называть?

— Раз такой сон был — называй Лизой, — отвечаю.

И, действительно, девочка вскоре заболела. Тогда гулял стафилококк. У младенцев сразу начиналась пневмония, и протекала очень тяжело. Вот и у нашей доченьки… Пришёл детский врач, узбек, сказал — срочно в больницу.

Умерло тогда много малышей от этой болезни. Жизнь наша с ребенком началась в больнице. Но у меня был знакомый узбек, замминистра. Он достал какое-то дефицитное лекарство, стали делать уколы — и спасли дочку.

Пока Лиза болела, я все время бегал в церковь, заказывал молебны о здравии. С того времени и стал регулярно посещать храм, познакомился со своим духовником.

Потом родилась вторая дочь, Вероника, и тоже заболела непонятной болезнью. И опять мы перебывали во всех больницах. Раз в месяц у дочки повышалась температура до 41 градуса. Мы уже всех профессоров объехали, но никакое лечение не помогало, ребенок регулярно попадал в реанимацию. Начинались капельницы, уколы. Женщины-медсестры не выдерживали. Дочка так жалобно их просила: «Тетечка, я вас прошу, я вас умоляю, не делайте мне укол, ну мне же больно… ».

А в церкви у меня тогда была знакомая — Марина. Когда мы встречались, то о Православии наговориться не могли, есть такое выражение «как мед пили». И у нее тоже ребеночек болел. Марина мне посоветовала несколько раз подряд ребенка причастить. И мы с ней ездили в храм: я с Вероникой, она с Сережей. Трудно было. Но мальчик перестал заикаться, стал учиться хорошо. А у Вероники больше не поднималась так высоко температура, а потом признаки болезни совсем утихли.

И когда мы приехали в Жигулевск, она, 14-летняя девочка, какое-то время руководила церковным хором.

Сейчас работает врачом.

Вот так жизненные обстоятельства подвели меня к самому главному — к Церкви.


Окончание следует.
http://благовестсамара.рф/-public_page_20142


 
 Страница 1 из 1 [ 1 сообщение ] 

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Наши сайты:
SmertiNet.ruСайт SmertiNet.ruAhirat.ruСайт Ahirat.ru
© 2012-2023 Смерти нет!
При поддержке phpBB Group и русскоязычного сообщества phpBB

Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика
Time : 0.089s | 19 Queries | GZIP : On