Сообщения без ответов | Активные темы

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Начать новую тему  Ответить на тему 
 Страница 1 из 1 [ 1 сообщение ] 
АвторСообщение
ВОПРОСЫ О ЖИЗНИ И СМЕРТИ
СообщениеДобавлено: 10 мар 2013, 13:15 
Не в сети
Аватара пользователя

ВОПРОСЫ О ЖИЗНИ И СМЕРТИ


протоиерей Максим Козлов ИСТОЧНИК

Лучшая участь, которой сподобятся праведники, для всех одна?

Апостол Павел говорит о том, что и звезда от звезды разнится в славе (1 Кор. 15, 41) и что в доме Отца Моего обителей много (Ин. 14, 2).

Поэтому нужно полагать, что в раю уравниловки не будет, а будет такая полнота раскрытия образа и подобия Божия в человеке, которая не подходит ни под какие умовместимые нами разряды и чины. Абсурдно даже представить себе, что в горнем Иерусалиме все как один будут исполнять команды высших ангельских сил: «Смирно!», «Повернись направо!», «Запой “аллилуиа”!», но представить себе, какова будет полнота раскрытия личности каждого человека и каков будет характер общения друг с другом в вечности, отсюда, из нашей земной жизни, вряд ли возможно. Поэтому судить и рядить об этом — едва ли имеет для нас смысл.

Пребывание спасенных в Царствии Небесном, в отличие от мучений грешников в аду, представляется с трудом. Но можно ли в каких-то словах описать эту вечную, в категориях нашего земного понимания, статичную радость о Господе?

Я думаю, что здесь дальше образов мы пойти не можем. Скорее, надо помнить, что вечность, в которой человек будет пребывать с Богом, — это не просто бесконечно умноженное время, это не просто очень и очень долго, это не тысяча лет и не тысяча миллионов лет. Это иное качественное состояние. И каждый из нас, хотя бы несколько раз в жизни, к нему прикасался.

Вспомните то состояние, которое бывает на Пасхальной заутрене, когда обычное течение времени пресекается, или ощущение счастья и полноты бытия, которое испытывают многие из нас, пройдя, хоть и не без, падений, Великий пост и соединившись со Спасителем в таинстве исповеди и в таинстве причастия, когда время тоже останавливается и когда мы можем повторить слова апостола Петра, который, увидев преображение Иисуса Христа на горе Фавор, воскликнул: Господи! хорошо нам здесь быть (Мф. 17, 4). Думается, что так же можно сказать и о пребывании душ в Царствии Небесном.

Изгнание из рая Адама и Евы означает, что было, куда изгонять. Следовательно, уже тогда на земле существовала какая-то жизнь помимо райской? И что в таком случае надо понимать под именованием Адамом животного мира еще до грехопадения?

ГОВОРЯ об истории сотворения мира, данной нам в первых главах Бытия, мы должны отказаться от пространственно-временных схем, привычных для нашего понимания. И конечно же, от такой наивности, которая была характерной для средневековой топографии, когда место рая предполагалось где-то в междуречье Тигра и Евфрата. Нам бы не нужно всем этим заниматься, так же как и выяснением, откуда, из какого региона земного шара, пошел человеческий род. Эта тайна значительно возвышеннее и удаленнее от биологических, геологических и географических реалий, чем нам это почему-то иной раз представляется. И как следует из слов апостола Павла, изгнание Адама из рая — это прежде всего космический катаклизм, это изменение всей тварной вселенной, потому что грехопадение исказило весь мир, а не только жизнь двух людей. Страдание и смерть стали свойством всего. Поврежденность грехом коснулась многих сторон бытия. И Церковь именно так всегда понимала изгнание Адама и Евы из рая. Так же, как и их одеяние в одежды кожаные(Быт. 3, 21) — это не только прикрытие собственной наготы, но изменение самого человеческого естества, его одебеливание и утяжеление, результат которого — нынешнее состояние человека. Так же, как и способность Адама проникать в суть вещей и нарицать именами, адекватно выражающими их сущности, которая с тех пор в значительной мере покинула человеческий мир.

В Евангелии говорится, что люди в раю будут, как Ангелы. Это означает, что с теми, кто спасется, произойдет преображение человеческой природы?

ВЫ не вполне точно цитируете. Господь не говорит, что люди будут ангельской природы. На вопрос саддукеев о воскресении, в которое они не верили, Он отвечает, что праведники после смерти не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут, как Ангелы на небесах (Мк. 12, 25). Это не означает, что человек отрешится от собственной плоти. Напротив, христианская вера учит, что на Страшном суде в человеке вновь соединятся его телесный состав и его бессмертная душа. И тело человека будет таким, каким оно было до грехопадения Адама, то есть не подверженным страстным навыкам и не связанным никакими животными инстинктами и физиологическим возобладанием. В Царствии Небесном в человеке восстановится иерархическое устроение: душа станет главной, а тело естественным соработником, не бунтующим против нее. Люди соединятся с Богом и друг с другом в Боге и не лишатся собственной личности и возможности пребывать с теми, с кем добро прошли свой земной жизненный путь. При этом между ними не будет того специфического тяготения, которое противопоставит их всей совокупности иных творений, как то часто бывает на земле. Один из святых отцов Церкви говорит, что пристрастная любовь к одному непременно означает оскудение любви к другому. Так бывает на земле, но не так будет там, где Бог будет всяческое во всех (1 Кор. 15, 28).

Почему для христианства неприемлема идея реинкарнации, или перевоплощения?

УЧЕНИЕ о перевоплощении, круговороте времен известно давно. В разных формах и вариациях оно существовало и в Египте, и в Китае, и в античном язычестве, и отчасти в античной философии, к примеру у пифагорейцев, но особенно оно было развито в восточном язычестве и индуизме. Отсюда оно было заимствовано буддизмом и целым рядом других восточных религиозных течений, откуда перекочевало в теософские и антропософские концепции ХIХ и ХХ веков. И всегда, начиная с учения гностиков второго столетия и вплоть до псевдорелигиозных направлений Елены Блаватской и Елены Рерих, Церковь по отношению к ним имела ясно выраженную позицию, которая заключалась в принципиальной несовместимости идеи реинкарнации и христианского мировоззрения. Если восточные религии, да и античность, смотрели на тело человека как на нечто второстепенное, как на темницу для души, откуда она жаждет освободиться и вырваться, то христианство смотрит на человека как на образ и подобие Божие в его всецелом духовно-телесном единстве. Личность человека не распадается на высшее начало — душу и низшее — тело, которое якобы само по себе не имеет никакой ценности. Для Бога важен всецелый человек. Не только его невидимая душа, но и телесный состав, столь же уникальный и неповторимый, столь же несущий в себе черты образа и подобия Божия, сколь уникальна и неповторима она сама.

И ведь Спаситель воплотился не в умозрительной, не в воображаемой, не в фантазийной, но в реальной человеческой телесной плоти. И эта плоть Христа была настолько тождественна нашей, что уже по Его воскресении апостолы могли ощущать и осязать ее подлинность, а апостол Фома только тогда и уверился, когда увидел раны и язвы на руках, ногах и под ребром Господа. Поэтому для христианина тело не есть некая клетка, в которой заключена душа, не есть некая стадия ниспадения духовного и душевного в физическую реальность, где господствует материальное начало, а есть полноценная часть мира, сотворенного Богом, который всецело «добр зело», но который вновь подлежит преображению и освящению. Исполнение этого мы ждем во втором пришествии Христа, когда все изменится, но при этом не уничтожится, а преобразится, так что не будет не только смерти, греха, зла, но все, сотворенное Богом, останется и пребудет в вечности, в своей изначальной благости. Поэтому признание ценности и важности всего тварного лежит в основе христианского учения.

Мы знаем, что в последний день человек воскреснет не только душой, но и телом. При этом те, кто сподобятся лучшей участи, воскреснут в прославленном, преображенном теле, некоторые черты которого явил Христос Спаситель по Своем воскресении ученикам, когда, к примеру, Он являлся им дверем затворенным, то есть не ощущая физической преграды стен, или когда мог идти с ними по дороге, и они некоторое время не узнавали Его. А само воплощение Христа Спасителя, Его рождение от конкретной Жены — Богородицы Девы Марии, восприятие Им человеческой природы — и не символично, не на время, но так, что Он в прославленном Своем теле пребывает одесную Бога Отца, — является для всех нас непреложным аргументом неприемлемости идеи множественности перевоплощений.

Когда мы говорим про бессмертие души, то всегда имеем в виду ее посмертную жизнь, а что происходит до рождения человека, до его телесного зачатия? Как рождается душа?

ЗДЕСЬ можно обозначить два направления воззрений, неприемлемых Церковным Преданием. Первое, безусловно отвергаемое Церковью, — это учение о перевоплощении, то есть о такого рода существовании души, когда она циклически посылается в материальный мир, соединяясь с некоей материальной оболочкой, имеющей лишь инструментальный, второстепенный характер, никак не связанный с сущностью самой личности человека или какого-то другого духовного существа. И, повторю, это учение несовместимо с христианским понятием о боговоплощении, о таком пришествии Божества в мир, когда Спаситель не фантазийно, не умозрительно, а реально, неслитно и нераздельно воспринял человеческую природу в Свою Божественную ипостась. И эта человеческая природа, человеческая плоть Господа была необходима в том деле домостроительства и спасения, в том единении Бога с падшим человеческим родом, без которого ничто немыслимо в нашей христианской вере.

Второе направление воззрений, которое только по видимости несколько ближе христианству, — это учение, восходящее к Платону, о предсуществовании души, то есть о такого рода ее инобытии, которое лишь на определенном этапе сочетается с посланием души в видимый материальный мир, с соединением ее с человеческим естеством. Иными словами, это учение о том, что существует некий идеальный мир духовных сущностей, из которого при рождении человека берется та или иная и соединяется с той плотью, которую ему дают родители. Церковь же, напротив, учит, что бессмертная душа неотделима от момента зачатия ребенка, и поэтому полнота человеческой личности, образ и подобие, присутствуют в младенце с самого начала. Ведь даже существуют такие церковные праздники, как Зачатие Богородицы Девы Марии святыми праведными Иоакимом и Анной или Зачатие Крестителя Иоанна Предтечи святыми праведными Захарием и Елисаветой. Одно это говорит о принципиальном воззрении Церкви на момент зачатия как на момент появления образа Божия в данной личности в единстве ее душевного и телесного начала.
Но Господь создает свое творение не без родителей, роль которых в рождении тоже очень велика. Каждый из нас это хорошо знает, потому что несет в себе наследственные, генетические признаки своих предков как телесные, так и психические. Конечно, разговор идет не о какой-то абсолютной от них зависимости и детерминированности, а о предрасположенности ко всему тому совокупно доброму, что могло накопиться в поколениях свято живших до тебя людей, или к тяготеющей над родом греховности, которая в свою очередь не обязывает становиться грешником, но лежит на тебе, как некое испытание, которое предстоит преодолеть.

Почему Лазарь после своего воскрешения никогда не смеялся и даже не улыбался?

Лазарь четверодневный, епископ Китийский, проживший на Кипре более двух десятков лет после своего воскрешения Спасителем, действительно, как говорит Церковное Предание, всегда был спокоен и ровен. Ни скорбь, ни уныние, ни отчаяние, ни веселость, пребывающие в этом мире, его больше уже не касались в той мере, в какой они касаются других людей. Понятно, что прежде всего за этим стоит тайна Божия, но мы можем помыслить, что это связано с тем знанием, которое Лазарь приобрел, прикоснувшись к миру невидимого за пределами нашего земного бытия. Узнать, что такое ужас нисшествия души в состояние отделенности от Бога, ибо, как мы знаем, до воскресения Христова и до сошествия Его в ад души всех, даже ветхозаветных пророков и праведников, после смерти пребывали в преисподней, то есть узнать всю бездну мучения и вернуться в этот мир, — разве может после этого показаться в нем даже самое смешное и трогательное или, напротив, самое грустное и безрадостное таким, чтобы избыть то памятование, которое Лазарем, почти единственным человеком на земле, было приобретено.

В западном христианстве существует понятие чистилища, которого нет в восточном Христианстве, но в некоторых православных книгах последних лет, посвященных загробной жизни, есть такое понятие как «неразрешенное состояние души». Оно трактуется примерно так же?

В ПРАВОСЛАВНОМ церковном предании такого понятия нет. Думаю, что так называемое «неразрешенное состояние души», скорее, чье-то частное мнение, не находящее в общем богословии безусловного приятия.

Православие и Католичество по-разному понимают загробное состояние души человека. Это связано с более широким различием, касающимся учения о спасении. Православная Церковь считает, что душа усопшего, в меру исполнения слов Иисуса Христа в чем застану, в том и сужу, сподобляется принять одно из двух состояний: либо блаженства, либо осуждения, хотя до Страшного суда ни то ни другое состояние не окончательное. При этом суд Божий — это не формальное взвешивание суммы доброделания или греховных поступков человека, а выявление в нем его внутреннего самоопределения, его подлинного итога жизни, с которым он пришел к ее рубежу.
Католическая же традиция учения о спасении исходит из другого. В католическом миропонимании спасение человека возможно благодаря удовлетворению, принесенному правде Божией. Конечно, католики, как и все христиане, верят, что без жертвы Христа такого полного удовлетворения сам человек принести не может. Но они считают, что для спасения человеку необходимо за меру совершенных им грехов принести на суд Божий меру совершенного доброделания. Соответственно, получается три типа возможных жизненных итогов: тем, у кого совокупность их доброделания или страданий, понесенных за Христа, превышает совокупность греховных поступков и навыков, уготовано блаженство; тем, кто не раскаялся в тяжелых, смертных грехах, кто не пробудился к жизни в вере, предназначено место вечного осуждения; а тем, кто и желал бы не нарушать заповеди, но так или иначе постоянно грешил и не особенно радел о том, чтобы совершенное покрыть подвигом раскаяния, определено после смерти попасть в чистилище, где предстоит за грехи очиститься наказанием, которое на земле понести было не дано. Вот такого, можно сказать юридического, подхода к делу спасения человека в православной традиции нет.
В Православии спасение понимается онтологически, сущностно, по внутреннему самоопределению человека на пороге смерти. Кроме того, в нашей Церкви есть понятие мытарств. Если перевести это слово на современный язык, то оно означает «таможенная застава», «таможенный пост». Когда душа разлучается с телом, она проходит такие мытарства такие заставы, где ей предъявляются самые характерны и самые общие для всех нас греховные страсти. При этом человеку дается увидеть, как он, теперь уже окончательно, определился по отношению к ним. Попрал ли он в своей жизни, к примеру, страсть к стяжанию, не дал ей расцвести колючим кактусом, или она заполонила в нем душу (когда души-то уже и не видно, как у Плюшкина), сделала врагом всех — не приступись к нему никто? Оказался ли он побежден сребролюбием, чревоугодием, гордостью, тщеславием, срамными плотскими похотями? Что в человеке возобладало? И он, то есть душа его, в первый раз видит это так, как есть на самом деле, а не так, как до того представлялось. Предположим, кто-то, кто считался душой общества, к кому все стремились, с кем было легко и кто сам был открыт нуждам и заботам других, вдруг понимает, что за всем этим стояло упивание тем вниманием и почитанием, которое ему оказывалось, тщеславное довольство оттого, что он был в центре жизни стольких людей, ради чего действительно шел на иные траты и даже на некоторое самостеснение. И то, что тогда было подлинным побуждением, теперь обнажится и станет явью. И уже после такого прохождения мытарств душа будет пребывать или в состоянии блаженства или в сотоянии осуждения.

Последнее не окончательно, ибо мы верим, что молитвами других членов Церкви, органически связанных между собой как некое целое, духовный изъян одного может быть восполнен любовью других, как и вообще благодать Божия «немощное врачует, оскудевающее восполяет» (из молитвы при хиротонии священника). Но, безусловно, это только в том случае, если в оскудении есть хоть какой-то росток, жаждущий восполнения пустоты, а в немощи есть хоть какой-то порыв эту немощь преодолеть. Однако это никоим образом не согласуется с католическим понятием чистилища как определенного рода предварительного испытания или наказания, которое должны перенести души перед своим пребыванием в раю.

Из книги «400 вопросов и ответов о вере, церкви и христианской жизни». Издание сретенского монастыря, 2004 г.


 
 Страница 1 из 1 [ 1 сообщение ] 

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Наши сайты:
SmertiNet.ruСайт SmertiNet.ruAhirat.ruСайт Ahirat.ru
© 2012-2023 Смерти нет!
При поддержке phpBB Group и русскоязычного сообщества phpBB

Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика
Time : 0.321s | 21 Queries | GZIP : On